— Скажите, вы в самом деле верны моему отцу? — произнёс я, выпуская концентрированный заряд Ауры в тело этого человека. Я сдерживал свои силы, чтобы не допустить визуализации.
— Я верен роду Оболенских, — произнёс он, чуть дрогнувшим голосом. — Но слова его светлости для меня стоят выше слов других членов рода.
— То есть если вы посчитаете, что слова или действия моего отца несут вред роду, вы отвернётесь от него? — Я решил немного добавить мощности, и от моих ног по паркету кабинета стали разбегаться маленькие золотые молнии.
— Я… всеми силами попытаюсь донести до его светлости мою точку зрения, — проговорил подполковник после двух секунд молчания.
— Считаете ли вы, что в данный момент какие-то действия моего отца могут нанести вред роду? — золотых молний на полу прибавилось.
— Нет. Хотя, на мой взгляд, часть решений его светлости приводят к разногласиям внутри княжества.
— Восстали бы вы против моего отца, если бы сочли кого-то из Оболенских более достойным титула великого князя? — ледяным голосом спросил я.
Подполковник начал морщиться, инстинктивно борясь с давлением моей Ауры. Пора бы заканчивать.
— В некоторых… случаях… — наконец-то проговорил он. — В крайнем… случае…
— А сейчас?
— Сейчас я… абсолютно предан… его светлости.
Я резко убрал Ауру, молнии мгновенно растворились в воздухе.
Подполковник обмяк, а затем дёрнулся и схватил ртом воздух, будто бы вынырнул из-под воды.
Я же спокойным шагом направился к двери, приоткрыв её, крикнул:
— Три чая, пожалуйста!
А затем молча вернулся на диван.
Полторы минуты потребовалось подполковнику, чтобы вернуть привычную невозмутимость.
Ещё с минуту мы сидели молча, ожидая чай.
И вот, наконец, когда любезный дворецкий поставил перед каждым из нас по чайной паре и удалился, я изрёк:
— Отец, мне кажется, Руслан Львович в самом деле никак не причастен к утаиванию данных.
— А что скажешь ты, Руслан? — великий князь перевёл взгляд на подполковника. — Клянёшься ли ты, что никак не связан с теми, кто пытался убить мою семью?
Подполковник молча встал со стула и склонился в поклоне. Из такой позы он и произнёс:
— Клянусь, ваша светлость. Я проводил расследование со всей честностью по отношению к вам.
— Рад слышать, — кивнул «отец» и взглядом указал на стул. Когда подполковник снова сел, Оболенский продолжил: — Прости за то, что подозревали тебя.
— Не стоит извиняться, ваша светлость. Я более-менее понял ситуацию, и ваши подозрения кажутся более чем оправданными, — спокойно ответил Илюхин.
— Однако может оказаться и так, что подозревать людей с московской базы не в чем, — серьёзным тоном сказал я. — Но отталкиваться от этого утверждения мы с вами не будем.
Поймав взгляд князя, я едва заметно кивнул.
— Руслан, вот здесь копия записи вчерашнего допроса, — он достал из ящика стола флешку. — Прослушаешь в одиночестве.
— Понял, — подполковник взял флешку, повертел её в руках и повернулся ко мне. — Значит, диктофон всё-таки был. Не устаю поражаться вашим талантам, Аскольд Андреевич.
— Вы ещё далеко не обо всех из них знаете. Но вернёмся к делу. Если в двух словах, пленник упомянул, что уже раньше говорил, что Гуру посещал бордель «Красный купол».
Подполковник сверкнул глазами, а затем прищурился.
— Бордель принадлежит боярам Курносовым, — быстро произнёс он. — Активных отношений мы с ними, на первый взгляд, не поддерживаем. Для более полной информации необходимо поднять архивы.
— По всему княжеству и незаметно, — спокойно проговорил я.
Подполковник задумчиво посмотрел на меня, а затем кивнул.
— Исходим из того, что наш Гуру — Джозеф Корг, который с вероятностью в девяносто девять процентов является бывшим британским дворянином Майклом Виллианом, и посещал бордель не просто ради развлечений. Значит, конкретная работница — информатор. Возможно, работает сама по себе. Но это маловероятно. За рабочую версию предлагаю принять то, что она выполняла поручение владельцев борделя.
На этот раз пришёл мой черёд молча кивать.
Подполковник вновь нахмурился, погрузившись в размышления.
— Ваша светлость, — обратился он к моему «отцу» спустя минуту. — Дозволите ли вы задать мне вопрос, порочащий великокняжеский род?
Его голос звучал предельно серьёзно.
— Дозволяю, — сухо ответил князь.
— Позволите ли вы рассматривать как одну из рабочих версию, что к покушению на членов вашей семьи, возможно, причастны другие члены великокняжеского рода?
— Нет, — мотнул головой великий князь.
— Понятно. Извин…
— Как одну из рабочих версий — не позволяю, — холодно продолжил Оболенский. — Рассматривайте — как основную.
— Вот как… — тихо проговорил подполковник. — Благодарю за доверие.
— Надеюсь, вы предельно ясно понимаете, какой уровень секретности предполагает разработка этой версии, — я вновь подал голос. — Наша главная задача — обезопасить семью и вымести весь сор из Твери. А теперь, Руслан Львович, хотелось бы послушать, как вы пришли к выводам о возможной причастности других Оболенских к покушениям. А заодно и обсудим наши дальнейшие действия.
***
В первые дни, после того как я стал Оболенским, я бегал точно белка в колесе. Однако в среду вечером всё же смог спокойно поговорить с членами своей «первой» семьи — Сидоровыми, в столовой особняка.
— У меня для вас важная новость, — произнёс я за ужином. Собрались мы привычной компанией в пять человек. — Завтра, край послезавтра, будут готовы все документы о смене моей фамилии, отчества и статуса. То, что я хочу сейчас сказать, мы уже обсуждал с Вадимом раньше и с ним мы все решили. Обсуждал и с вами, — я взглянул на тётю и братьев, — но чуть в другом ключе. Когда я ещё не знал, что стану Оболенским. В общем, я хочу предложить вам стать Слугами. Не Оболенских, а моими личными. Поясню для чего: сделать это я хочу, чтобы защитить вас в правовом поле. Как и прежде, ограничивать вас в чём-то я не собираюсь.
Когда я замолчал, Боря задумался так, что его брови сошлись на переносице. Глеб же хмурился, опустив взгляд. Вот он выдохнул, поднял на меня глаза и открыл было рот…
— Аск! А если мы будем твоими Слугами, мы потом сможем стать аристократами? — внезапно выпалил Борис. И когда все повернулись в его сторону, сбивчиво продолжил: — Я же ничего не путаю? Законом не запрещено?
— Не запрещено, — улыбнулся я.
— Ну тогда я только «за», — кивнул мой единоутробный братец. — Точнее, я только рад. Спасибо за такую возможность, Аск!
