На полянку с противоположной стороны вышли двое в тёмных горнолыжных костюмах, шлемах и солнцезащитных очках. Я пошёл им навстречу, тщательнее присматриваясь к движениям.
Обычная, естественная человеческая походка. Никакой странной дёрганности. Вроде бы всё нормально.
Стараясь ничем не выдать свою настороженность, я остановился в полутора метрах от неизвестных. Сейчас я хорошо мог разглядеть небольшие гербы на груди каждого из них.
— Добрый день, ратники боярского рода Клинских? — спросил я.
— Да, — коротко ответил один из мужчин.
— А вы кто, позвольте узнать? — спросил другой.
— Я из поискового отряда. Мы ищем вашего господина — Ефима Ерофеича. Можете проводить к нему?
— Нет. Господин отдыхать изволит, — ответил условно Второй, тот что был выше. Из-за экипировки мужики выглядели похоже.
— Отец очень обеспокоен судьбой сына. Нам велено найти его и переговорить лично, — продолжил настаивать я.
Тем временем наконец меня нагнал Ярый и остановился слева.
— Господин сам выйдет на связь, когда посчитает нужным, — Второй тоже оказался настойчивым. А вот Первый стоял как истукан.
Определённо инцидент произошёл совсем недавно, раз даже снегоходы убрать не успели…
— Хорошо, — кивнул я, — так и передадим боярину Клинскому. Идём, Ярик, — я хлопнул Мастера по плечу и развернулся.
Сделал шаг… Ярый тоже развернулся…
Наилучший вариант — нам дадут уйти и собраться с силами…
Форкх дери всех сарнитов и их приспешников…
Благодаря облаку альтеры я почувствовал движение противника, развернулся и успел заблокировать удар Второго, направленный мне в голову. Оба ратника Клинских в мгновенье ока облачились в стихийные доспехи огня и воды.
Оба — Наставники.
— Не убивай! — я крикнул Ярому, вокруг кулака которого уже завертелся вихрь.
Из груди Второго вырвался огненный столп. Я успел довернуть корпус и уклониться влево. Тут же вдарил ему сконцентрированной альтерой в бок.
Под моим кулаком стихийный доспех и покров Наставника пропали практически мгновенно. Я почувствовал, как прогнулись рёбра мужика и тут же вдарил ему в челюсть.
Альтеры на этот раз выпустил крохи, чтобы очистить одурманенного от рахны.
Тем временем из-за деревьев на нас неслись ещё четверо ратников. Ярый, держа на руках уже обмякшее тело Первого, настороженно озирался по сторонам.
Протянув руку, я коснулся ладонью спины Первого и «вдохнул» в него облако альтеры.
— Одарённые зомби… — сквозь зубы процедил Ярый, бросив бесчувственное тело поверженного и исцелённого противника на снег.
Приближающиеся ратники отличались от тех, которых мы только что одолели. Сарнит-сеятель потратил на них гораздо меньше рахны, потому и двигались они дёргано, а не как обычные люди. Разумеется, и связно говорить такие одурманенные не могут.
Только кряхтеть и мычать.
Однако то, что Первый и Второй вели себя, как нормальные люди, означает не только то, что рахны в них влили много.
Но и то, что сеятель рядом. На большом расстоянии он не смог бы так филигранно ими управлять.
Тварь… Неужели сбежит?
Стоило мне подумать об этом, как четверо одурманенных ратников замерли. Ближайший к нам стоял в десяти метрах от Ярого и рычал.
— Не дёргайтесь, если вам в самом деле дорога жизнь боярина и его семьи, — услышал я властный женский голос слева от нас.
Повернувшись на голос, я увидел четырёх человек. Семью Ефима Клинского. Глава семьи был облачён в тёмно-серый костюм, его супруга в жёлтый, а детишки — мальчик и девочка дошколята в синий и розовый соответственно.
Говорила мать семейства. Как и её муж, она держала в руках пистолет…
— Мерзкая тварь… — прошипел я. Оба родителя держали в заложниках своих собственных детей.
Однако, увидев потухшие глаза детишек, я чуть-чуть успокоился. Дети тоже одурманены, а значит не запомнят этот отвратительный эпизод своей жизни.
— Итак, не сопротивляйтесь. Иначе кто-то умрёт! — бодро проговорила Клинская, дуло её пистолета упиралось в розовый капюшон девочки.
— Да что ж тут происходит-то… — прорычал Ярый.
— Цыц, Ярослав, — не поворачиваясь, велел я, продолжая наблюдать, как приближаются четверо Клинских и расширяя вокруг себя облако альтеры.
Краем глаза я отметил, что мой товарищ успокоился и чуть сменил центр тяжести. Он знал, что ему нужно делать, если в критической ситуации я обращаюсь к нему полным именем.
К сожалению, семейка Клинских остановилась в двадцати четырёх метрах от меня.
— Поднимите руки, чтобы продемонстрировать вашу лояльность! — велела женщина, транслировавшая волю сарнита.
Вот же мерзкий сеятель… отвратительнейший вид сарнитов! С помощью рахны они делают себе свежие запасы на будущее в тот момент, когда сами сыты и не могут переваривать новую порцию «корма». Кроме того, иногда отправляют одурманенных вместо себя охотиться. И частично могут видеть и слышать глазами и ушами одурманенных, если находятся неподалёку. А если находятся ещё ближе, с помощью одурманенных могут обманывать ничего неподозревающих людей. Что первые два ратников Клинских, что сейчас боярыня, совершенно не похожи на зомби.
Сеятели опасны.
Одно радует, в большинстве своём они не особо умные, хоть и кровожадные твари. Но и среди сеятелей попадаются экземпляры со способностями к холодному расчёту и дальнему планированию.
К счастью, наш явно не такой.
И тем не менее, эта тварь сейчас меня бесит даже сильнее, чем прежний сарнит Николай Андорин!
Я плавно поднимал руки, чувствуя, как в груди бушуют эмоции. Покров жи́вы я не отключал, концентрированное и огромное облако уже давно разогнано помаксимуму.
— Лишнее движение, и детишкам конец, — крикнула одурманенная Клинская.
В этот момент в моё огромное облако сзади справа ворвался могучий сгусток чужеродной энергии.
Конец детишкам говоришь… Как бы не так!
Тысячелетняя ненависть моего народа к мерзким насекомым, помноженная на личную ненависть к конкретной твари, уничтожившую целую деревню и заставившую родителей наставлять оружие на своих детей, яростным потоком вырвалась из моего тела.
И обернулась бесчисленными золотыми молниями.
Могучей концентрированной Аурой великого имперского рода Александритов.
Настолько мощной, что мгновенно начала плавить снег вокруг меня.
— Яр, сзади! — рявкнул я, рванув вперёд.
Импульс Ауры поразил сарнита. Я чувствовал, что он замер на месте. А глазами видел, как замерли все четверо Клинских.
