Также присутствовали Джон Балт, инвестиционный банкир PaineWebber и друг четы Маррон. Основная цель этого небольшого обеда была в том, чтобы завершить сделку с Балтом о финансировании следующего шоу Гальяно.
Гальяно не особо охотно общался с незнакомцами. С тех пор он научился внятно излагать свои концепции, но тогда за обедом он практически все время молчал и заметно дрожал.
К концу обеда Балт предложил приехать в Париж, посмотреть, над чем работал Гальяно, и «возможно, дать денег на показ».
В январе Балт прилетел на «Конкорде» в Париж, и мы встретились с ним и Гальяно за чаем в лобби отеля Bristol. Гальяно и в этот раз ужасно нервничал, стеснялся, его трясло, но я заполнял паузы восторгами в отношении его коллекции.
«Сколько вам нужно денег, как вы полагаете?» – спросил Балт.
Гальяно не имел ни малейшего представления.
Я вмешался: «Мы примем столько, сколько вы готовы выделить. Пятьдесят тысяч долларов, скажем?»
Балт улетел в Нью-Йорк и вернулся через неделю, чтобы снова встретиться с нами в Bristol. На этот раз присутствовал главный помощник Гальяно Стивен Робинсон.
«Вы сможете сделать шоу на пятьдесят тысяч долларов?» – спросил Балт.
Гальяно сказал: «Да, полагаю, сможем».
«Да, мы сможем закупить ткани, сделать образцы, организовать примерки и сшить коллекцию на эти деньги», – ответил Стивен.
«У моего юриста на эскроу-счете для вас деньги. Вы можете получать к ним доступ по мере необходимости. Распорядитесь ими разумно. Сделайте показ».
Гальяно и Стивен приступили к работе. Я проведывал их время от времени, брал какую-то мелочь в парижском офисе и покупал для всей команды еду в McDonald’s, когда это казалось необходимым. Они были бедны и считали каждый цент из этих пятидесяти тысяч долларов.
Большая проблема заключалась в том, что Гальяно негде было устроить показ.
Я ломал голову, разъезжая по улицам Парижа в поисках подходящего места. Были идеи насчет Института исламской культуры или Фонда Моны Бисмарк. Потом меня осенило: частная резиденция мадам Сао Шлюмберже!
Мы с Сао часто обедали в отеле Ritz, и потом я сопровождал ее на примерки от кутюр в Saint Laurent, Lacroix и Chanel. Сао только что переехала из знаменитого особняка семнадцатого века Hôtel de Luzy на Левом берегу в недавно отремонтированную квартиру на Правом берегу. Hôtel de Luzy пустовал. Это было пятиэтажное здание, вмещавшее библиотеку, хранилища для меха и столового серебра, а также диско-зал в подвале, напольная плитка которого светилась, когда на нее наступали.
Мы пригласили Сао на ланч и попросили об одолжении. Согласится ли она любезно предоставить свой дом для показа?
Она была в восторге от идеи. «Конечно, не вопрос!» – среагировала она.
«Я посажу вас в главной зале на диван, а модели будут скользить мимо вас!» – сказал я.
«Отлично, придется мне сделать небольшую подтяжку лица», – ответила Сао.
С ее стороны было чрезвычайно любезно предоставить нам свой дом для показа безвозмездно. Она понятия не имела, кто такой Гальяно, но была моим добрым другом и доверяла мне.
Все трудились бесплатно, чтобы помочь Гальяно. В его распоряжении была вся редакция Vogue. Маноло Бланик бесплатно предоставил обувь. Стивен Джонс бесплатно создал шляпы для каждого образа. Стилисты и визажисты также работали на энтузиазме. Никто из моделей, включая Линду Евангелисту, Кристи Терлингтон, Кейт Мосс и Наоми Кэмпбелл, не запросил гонорар. Аманда Харлек взяла напрокат ювелирные украшения в Cartier, Van Cleef & Arpels и Harry Winston. Мы все старались поддержать Гальяно, так как понимали, насколько блестящий перед нами кутюрье.
В ночь перед показом в доме Сао царила подготовительная суета. Размечая рассадку для показа и проверяя дым-машины, я осознал, что вся остальная команда внизу, в подвале, танцует на освещенном пульсирующем полу. Вся, включая Гальяно! Как будто это была какая-то диско-вечеринка. Я видел, как Аманда старалась вытянуть режиссуру и стайлинг, расставляла мебель и двигала колонки. Она единственная занималась делом.
Я закричал Аманде: «Собери команду, иначе я зову Сао, отменяю все и не участвую в происходящем!»
Аманде удалось вернуть к работе всех, включая Джона. Коллекция была небольшая, всего семнадцать выходов, но именно с них началась легендарная карьера Гальяно. Показ проходил в два этапа: первое шоу в девять тридцать, второе – в одиннадцать тридцать. На Кейт Мосс еще зашивали платье, когда стартовало первое дефиле. На обоих шоу были полные залы зрителей. Все светские дамы жаждали получить приглашение. Мир моды в те времена был меньше, но все ключевые игроки присутствовали: Vogue, The New York Times, WWD.
Мир стоя рукоплескал гению Гальяно. Это был момент истины для фэшн-индустрии. Анна появилась в костюме Chanel и пришла в восторг от увиденного. Тот показ стал эталоном для мира моды. Бренды стали выбирать для фэшн-шоу исторические места, а не только подиумы, или лобби отеля, или подвал Лувра, или стандартные шатры, сооружавшиеся в саду Тюильри для дефиле прет-а-порте.
Теперь все дизайнеры устраивают из показа настоящий спектакль, но первым это сделал Гальяно. Любой дизайнер на свете что-то да скопировал у него. Даже Карл Лагерфельд изменил свой подход к показам после триумфа Гальяно. Карл, конечно же, делал это на совершенно ином уровне: он строил виллы стоимостью четыре-пять миллионов долларов ради пятнадцатиминутного шоу Chanel. Гальяно это делал практически без бюджета, за гроши.
После такого успеха все кинулись к Гальяно: Bergdorf Goodman и Saks Fifth Avenue хотели закупить его коллекцию. Светские дамы, такие как Энн Басс и Сао Шлюмберже, шили у него на заказ. Публика жаждала его творений.
Я умудрился провернуть все это, сохранив одобрение и дружбу Карла Лагерфельда. Это стало возможным, потому что он не видел угрозы в Гальяно. И поначалу оно так и было – Гальяно не представлял для него опасности. Но то шоу проложило ему путь для новых карьерных вершин: вскоре он стал ведущим дизайнером Givenchy. Через год он ушел оттуда, получив еще более грандиозное предложение: должность креативного директора и дизайнера от кутюр Дома Christian Dior. И это превратило Гальяно в самую важную фигуру мира моды.
Легендарный Дом Dior – самый крупный в истории современной моды. Там начинал Ив Сен-Лоран, проработавший недолго до того, как у него случился нервный срыв и он открыл собственный Дом. Шанель была великим дизайнером, но Диор – имя, которое стало символом парижской моды от кутюр.
В Dior заказать по вашим меркам можно было все, даже тонкий зонтик-трость из шелка. Dior всегда был запредельной роскошью. Звезды мирового кинематографа, такие как Марлен Дитрих, Рита Хейворт и Софи Лорен, одевались в Dior.
Титулованные дамы, включая Диану фон Фюрстенберг, шили свои свадебные платья в Dior (для Дианы фон Фюрстенберг платье создал Марк Боан, который пришел на смену Сен-Лорану).
