Тем временем, вернувшись в Нью-Йорк и придя однажды утром в редакцию Vogue, я встретил Патрика О’Коннелла, директора по связям с общественностью. Он сообщил, что нам необходимо спуститься вниз, в комнату для совещаний. Всякий раз поход на третий этаж был испытанием.
«Меня увольняют?» – спросил я.
«Просто пойдем», – ответил он. И я проследовал за ним в лифт, словно на эшафот.
К тому времени, как мы добрались до комнаты для совещаний на третьем этаже, я смог собраться, чтобы сохранить лицо. Только бы не расплакаться – с остальным я справлюсь. Я открыл дверь и увидел своего пастора, доктора Кальвина О. Баттса III из Абиссинской баптистской церкви. Рядом с ним сидели Оскар и Аннет де ла Рента, двое из моих самых близких, самых дорогих друзей. Анна Винтур встретила меня стоя, рядом с ней сидел ее новый бойфренд Шелби Брайан.
Сначала я подумал: «Как чудесно! Похоже, мне вручат награду!» Но по их мрачным лицам догадался, что наградой тут и не пахнет. «Что случилось?» – спросил я.
Анна велела мне сесть, и Шелби изложил суть. Меня не увольняли, мне предлагали сделать перерыв. Мне объяснили, что мой вес вышел из-под контроля и мне предлагают отправиться на лечение в Центр фитнеса и диетологии Duke в моем родном городе Дарем, Северная Каролина. На тот же день был уже куплен билет на самолет в первом классе.
Я не знал, как реагировать. Молча слушал, как Анна и Оскар высказывали свою озабоченность. Было совершенно очевидно, что в основном озабоченность исходит от Анны, все остальные были просто втянуты в эту историю. Ни у кого, однако, не хватило смелости предупредить меня. «Сохраняй достоинство, – подумал я. – Просто держи себя в руках, пока не выберешься отсюда».
Когда все выговорились, Шелби спросил, собираюсь ли я воспользоваться билетом на сегодняшний рейс. «Мне нужно все обдумать», – ответил я и вышел из зала.
В тот день я так и не сел в самолет. И в течение года после этого разговора притворялся, что ничего не произошло, пытаясь решить свои проблемы с весом самостоятельно. Но тщетно: килограммы только прибавлялись. Я отправил сообщение Анне, что готов отправиться в Duke для получения квалифицированной помощи. Она уладила все формальности, и Vogue оплатил программу лечения. За первую неделю я похудел на десять с лишним килограммов. За вторую неделю я потерял еще столько же. Я отправлял Анне Винтур еженедельные отчеты по электронной почте о своих успехах. С каждой неделей я сбрасывал все больше веса и был счастлив находиться в обстановке, где обо мне заботились и просвещали относительно медицинского и психологического аспекта ожирения.
“ К счастью, я был пристегнут и не превратился в изувеченный труп.”
Я находился на лечении в Duke в течение трех месяцев, до весны, и за это время узнал о важности подсчета калорий, диеты, физических упражнений и, самое сложное, – о психосоматике. Я никогда не хотел посещать психолога, так как знал, что не смогу обсуждать свои детские травмы, которые и лежали в основе проблем с весом.
К моменту возвращения в Нью-Йорк я сбросил двадцать пять килограммов. Сначала во мне произошла разительная перемена. Я снова мог надеть свой светло-серый костюм для телеинтервью в отделе дизайна Vogue. И вновь пойти на церемонию вручения «Оскара» в своем темно-синем костюме. Какое-то время план питания работал. Я купил гребной тренажер и гулял рано утром перед началом рабочего дня. Анна даже вдохновила меня играть в теннис на рассвете. И какое-то время у меня это получалось… но потом я сорвался. Мне было сложно поддерживать навыки, которые я приобрел в Duke, и правильно питаться. В итоге весь сброшенный вес вернулся. Я возвращался в Duke трижды. Это была череда побед и поражений, но я давно осознал, что эту битву мне никогда не выиграть.
В попытке справиться с растущим весом я прибегнул к операции по резекции желудка под вымышленным именем: Долли Длиннныйчулок. Мой близкий друг Алексис Тома пришла в больницу перед рассветом, чтобы помолиться вместе со мной (и моим русским анестезиологом). Она является председателем попечительского совета нашей Абиссинской баптистской церкви в Гарлеме. Нас связывает любовь к моде. Но еще сильнее моды нас объединяет вера. Она ведет меня сквозь бури и невзгоды. Позже в тот же день Алексис вернулась и провела всю ночь в раскладном кресле в моей палате. Первую неделю после выписки я провел в ее доме в Бруклине, где сводил ее с ума просьбами о колотом льде и джинджер эйле.
На Рождество я подарил Алексис купленную на аукционе Doyle Galleries винтажную норковую шубу, которая раньше принадлежала актрисе Джоан Кроуфорд и была в идеальном состоянии. Она заслужила этот подарок своей безусловной любовью. Однако она редко надевает ее и предпочитает носить норковую шубу, купленную на собственные деньги. Такая вот гордая женщина!
Резекция желудка мне не помогла. По идее, после нее должны появляться рвотные позывы в случае переедания, но со мной ничего подобного не происходило. В очередной раз мне не удалось победить вес.
Карл Лагерфельд, напротив, сбросил весь лишний вес и оставался в прекрасной форме до конца своих дней. В какой-то момент мы с Карлом весили примерно одинаково. Он любил прийти после рабочего дня в Chanel домой и съесть несколько холодных сосисок прямо из холодильника, словно кролик, грызущий морковку. Действительно, в период, когда он любил прикрывать расплывшийся силуэт открытым веером, Карл сидел на своей излюбленной ночной диете, состоявшей из холодных сырых сосисок, нескольких порций кока-колы в хрустальных бокалах Baccarat и огромных кусков сыра эмменталь.
Когда Карл решил похудеть, он не скупился на дорогостоящих врачей и других специалистов, разработавших наиболее подходящую для него диету. Когда мы ходили на элегантные обеды с красиво накрытыми и украшенными цветами столами, Карл заказывал рыбу на пару и овощи и, может быть, горячий суп. А затем, когда все присутствовавшие заказывали десерт, помощник Карла открывал упаковку шоколадного порошка, напоминавшего питание космонавтов, Карл высыпал его в фарфоровую чашу с горячей водой и перемешивал до кремообразной консистенции.
Постепенно Карл худел, и его гардероб соответствовал его новому телосложению. Люди спрашивали, как ему удалось сбросить вес, но он держал свой режим в секрете. Я не знаю, что это была за программа, но могу утверждать, что она точно не включала физические упражнения. У него была одна страсть, от которой ему было сложно отказаться, – хлеб. Хлеб был и моей слабостью. В поездки он брал с собой маленький чемоданчик Goyard со своим любимым сортом хлеба. Он жевал хлеб, смакуя каждый кусочек, а затем выплевывал его в салфетку. Казалось, это доставляло ему много неудобств, но в итоге это сработало: в конце концов он потерял сорок пять килограммов.
И вот, снова став стройным, Карл начал комментировать мой выбор блюд. Когда я брал в руки бокал вина, он говорил: «Стоит ли тебе пить вино? В нем содержится сахар». Хотя он и осуждал мои гастрономические привычки, но принимал меня вне зависимости от моего размера. Толстяк в глубине души всегда остается толстяком, даже если он выглядит худым.
