“ Моя мать так и не сумела понять меня.”
Я не испытываю страха смерти, поскольку она всегда была частью моего баптистского воспитания: готовьтесь к смерти, мы все однажды умрем.
У изголовья могилы бабушки я поставил обелиск из серого гранита из Джорджии высотой с мой рост – сто девяносто восемь сантиметров. Пока я общался с преподобным Баттсом, Паула Уоллес тихо подошла к обелиску, встала на цыпочки на своих прекрасных шпильках Prada, подняла вуаль и поцеловала его. Это была трогательная дань уважения моей бабушке и мне.
Мемориальная плита на могиле моей матери выполнена из черного камня в виде раскрытой книги. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы ее проводы прошли достойно и элегантно.
Моя мать так и не сумела понять меня. Я тоже никогда не понимал, чего она от меня хотела. Она никогда не объясняла, и я никогда не спрашивал. Я полагаю, мы могли бы наладить наши отношения, если бы прибегли к помощи консультанта или третьего лица. Ей определенно требовалась профессиональная помощь, чтобы научиться управлению гневом. Когда она умерла, собралась вся семья, и мы вместе оплакивали более счастливые времена. Мы все чувствовали, что мама сделала при тех обстоятельствах все возможное.
В программе похорон матери я написал: «Ее фирменным блюдом были макароны с сыром. Она любила готовить это блюдо на Пасху, День благодарения и Рождество. Еще она любила потроха и практически сражалась с бабушкой за миску. Моя мать была воцерковлена, и я горжусь тем, что в последние годы она была диакониссой нашей семейной церкви».
Оскар де ла Рента умер в том же году, что и моя мать. В честь Оскара я организовал выставку его работ в SCAD. Аннет де ла Рента с дочерью Элизой Болен и Анной Винтур прилетели в Саванну для участия в открытии. Стоял холодный зимний день, и Аннет была в траурном черном пальто из буклированной шерсти. Она проходила в нем весь тот год.
Они осматривали выставку, и Аннет с радостью отметила, что экспозиция включает голубое платье из тафты Опры Уинфри 2010 года, а также оригинальное бархатное платье, в котором Хиллари Клинтон снята для обложки Vogue в 1998 году, и лаконичное свадебное платье Элизы от Balmain 1998 года. Ей понравилось, что я приклеил к стопам манекенов репсовые ленты, создававшие иллюзию босоножек и элегантных туфель. В качестве аксессуаров к пышным вечерним платьям Оскара в Neiman Marcus были заказаны винтажные вуали и безупречные белые перчатки из тончайшей кожи.
Несколько недель спустя Алекс Болен, глава компании Oscar de la Renta, позвонил мне в Нью-Йорк и предложил подготовить первую полную ретроспективу работ Оскара де ла Рента. Аннет искренне считала мою выставку в SCAD замечательной и хотела, чтобы я продолжил свою работу в более широком масштабе.
Так началась моя трехлетняя карьера куратора выставок Оскара де ла Рента в Музее де Янга в Сан-Франциско, в Музее изящных искусств в Хьюстоне и, наконец, лучшая, на мой взгляд, из всех выставок – в музее искусств Mint Museum в Шарлотте, Северная Каролина.
Моя первая выставка de la Renta в SCAD была небольшой, и я полагался на своих друзей при сборе одежды для экспозиции. Теперь же в моем распоряжении была одежда из архивов de la Renta. Я помнил платья, которые раньше носили Аннет и Элиза, и попросил их прислать мои любимые наряды.
Успех выставки привел к выходу сопровождающего ее альбома с полным каталогом. Книга была издана Чарльзом Миером в Rizzoli и называлась «Оскар де ла Рента: его легендарный мир стиля» (Oscar de la Renta: His Legendary World of Style). Я полностью ее отредактировал и написал предисловие под названием «Нить памяти» (Thread of Memory), охватывающее мои тридцать девять лет дружбы и почти родственных отношений с Оскаром.
Проект буквально чуть не убил меня. Я потерял много здоровья и упустил баланс между делами и личной жизнью, пытаясь выиграть время и быть первым, кто создаст полную выставку работ моего друга, которые я знал как свои пять пальцев, а также напишет книгу. С момента смерти Оскара в октябре до следующей весны я сидел в SCAD и трудился без перерыва. И ел тоже без перерыва. В течение многих лет я питался неправильно, игнорируя пользу физических упражнений и грамотного потребления калорий, а десерты были моей самой большой слабостью. Шоколад в любом виде: мороженое, торты, банановый пудинг с шоколадным соусом, батончики Kit Kat, Mounds, нью-йоркские шоколадные медальки размером с серебряный доллар!
Теперь я заперся в гостевом домике в SCAD и каждое утро, проснувшись, изучал план работы на пробковой доске и писал книгу за обильным завтраком: бекон, булочки с маслом и овсянка с патокой. Затем следовали обеды и ужины со всеми моими любимыми блюдами, которыми я заедал стресс. Блюдами из детства, ассоциировавшимися с любовью, комфортом и безопасным, надежным домом.
Я полагал, что эта замечательная южная кухня давала мне топливо для ускорения работы и над книгой, и над выставкой. Как же я ошибался: в то время как огромные порции заставляли меня чувствовать себя любимым, здоровье пошло на убыль. Моя левая нога стала твердой как гранит, и я постоянно посещал больницу Memorial Health в Саванне, чтобы лечить несколько заболеваний сразу, включая астму.
Когда дело касается еды, я настоящий грешник. Я никогда не перестану есть. Эта пищевая зависимость зародилась в детстве, ее ростки были посажены в том тайном саду насилия, где не растут цветы, а деревья остаются неподвижны, когда в их кронах гуляет ветер.
Выставка Оскара де ла Рента на протяжении трех месяцев демонстрировалась в Центре Моны Бисмарк в Париже. Анна Винтур и ее дочь Би приходили ее посмотреть рано утром во время Недели от кутюр. Морин Дауд специально прилетела в Париж, чтобы увидеть выставку. А Сюзи Менкес
[29] написала об этой моей работе замечательный отзыв. Еще одна веха на моем пути в шифоновых окопах.
Анна Винтур на год младше меня, а наши дни рождения разделяют всего несколько недель. На протяжении многих лет мы обменивались подарками: я присылал огромные роскошные букеты от ее любимого флориста, и она присылала мне цветы, иногда с сопровождавшей их запиской от руки. На Рождество мы также дарили друг другу подарки. Однажды она подарила мне собрание из десяти томов в твердом переплете всех известных афроамериканских картин и скульптур, существующих в Западном полушарии. Это был очень продуманный подарок, который мне действительно понравился.
Было Рождество, когда она вместе с Аннет и Оскаром де ла Рента подарила мне красивый африканский низкий трон, выбеленную табуретку некоего племени, найденную в магазине антиквариата на Ист-Сайде в Нью-Йорке. Она и сейчас стоит в моей гостиной, заваленная книгами, перед диваном Трумэна Капоте, который я купил на аукционе.
Я помню, как получал щедрые подарочные сертификаты в мой любимый питомник растений Rosedale Nurseries в Хоторне, штат Нью-Йорк. Анна Винтур и Вера Ванг прислали мне несколько подарочных сертификатов Rosedale Nurseries, так что я смог посадить в своем саду в Уайт-Плейнс кусты гидрангеи, белые вишневые деревья и огромные рододендроны.
