На Наоми самое дорогое платье, созданное Карлом Лагерфельдом с тех пор, как он стал дизайнером Chanel.
Она в образе Скарлетт О’Хары, которую Ретт Батлер заставляет идти на вечеринку по случаю дня рождения Мелани. В фильме Вивьен Ли была в рубиновом платье с облаком рубинового тюля вокруг. Наоми была в золотом и черном. Съемки проходили в апартаментах Карла Лагерфельда в знаменитом отеле Pozzo di Borgo в Париже.
Я сидел в центре первого ряда на показе Вивьен Вествуд в Париже в 1993 году, когда Наоми упала, развернувшись в конце подиума.
На ней были сиреневые оксфорды со шнуровкой и каблуками в двадцать два сантиметра. Она упала, словно жеребенок, в одно мгновение легко поднялась, сохраняя полную невозмутимость, и продолжила идти в этих ботинках на немыслимо высоких каблуках. Я присутствовал при этом и убедился, что ее природные способности – настоящее чудо. Эта фотография обошла весь мир: Наоми во всей своей красе.
Наоми очень рано поняла, что, как цветной женщине, ей придется работать намного больше ее коллег-супермоделей, чтобы сохранить положение в высшем модном эшелоне. В ней есть нечто, трудно выразимое словами, что позволяет ей многократно возрождаться из пепла обновленной. Ее жизнь была как американские горки: она прошла путь от реабилитационных центров из-за злоупотребления кокаином и алкоголем до сбора средств для Детского фонда Нельсона Манделы и учреждения пособий для жертв урагана «Катрина». Наоми каждый день выходит в свет, одетая по последней моде. Находиться в ее окружении – словно присутствовать при съемках фильма. Она личность колоссального масштаба, наподобие Элизабет Тейлор. И, как и Элизабет Тейлор, Наоми сумела превратить свой имидж знаменитости в бренд доброй воли мирового уровня.
Способная творить чудеса, Наоми устроила мне поездку на родину предков. Я взял с собой Чейза Бека, моего приятеля из Чапел-Хилл, Северная Каролина, который в этой поездке был моим помощником. Все, что мне нужно было сделать, это явиться с упакованным багажом.
Мы с Чейзом благополучно добрались до Лондона. Наш трансфер был адом, в основном из-за убийственной поездки на гольф-каре между терминалами, но я был приятно удивлен, когда у выхода на посадку увидел Эдварда Эннинфула, или, лучше сказать, сэра Эдварда, поскольку он был посвящен в рыцари королевой Елизаветой II. Он летел тем же рейсом из Лондона в Лагос со своим чудесным мужем Алеком Максвелом.
Первый класс был наполовину пуст, поэтому последние два часа полета Чейз провел со мной. Бортпроводник не возражал. Я задремал и, когда проснулся, увидел, что Чейз, стоя посреди отсека, ест оставленные на подносе бесплатные шоколадные конфеты. Мы с Эдвардом немного поговорили о Карле. Он сказал, что Карл видел мой документальный фильм, и это меня потрясло.
К концу дня мы приземлились в Лагосе. В терминале на прилете, ничего общего не имеющем с комфортными высокотехнологичными терминалами в аэропортах по всему миру, царили хаос и суета. Моя инвалидная коляска (необходимая мне теперь в поездках, потому что избыточный вес ограничивал мою мобильность) чуть не упала с гидравлического лифта, соединяющего один этаж аэропорта с другим. Мягко говоря, устроено все было на примитивном уровне. К тому времени, когда наш багаж выехал на транспортере и все формальности с визами были улажены, уже темнело.
“ Мы прибыли в частный аэропорт без четверти десять под гудки сопровождавшего нас полицейского эскорта.”
До меня постепенно дошло, что нас бросили. Мы с Чейзом жались к Эдварду и его мужу. Люди глазели на странных чужаков. Нас окружили мужчины, предлагавшие обменять валюту. Я нервно выкрикнул: «Чейз, не потеряйся в толпе!»
В конце концов нас погрузили в такси-минивэны, и, к счастью, мой был кондиционирован, что для полуторачасовой поездки по седьмому кругу ада Данте было немаловажно.
Я молился вслух большую часть поездки. Чейз сидел спокойно, сдерживая мои истерические панические атаки. Кошмар ночной поездки усугублялся отсутствием разметки и уличных фонарей, а также беспрерывно гудящими машинами. Старые ржавые автобусы Volkswagen, вполне возможно те самые, что когда-то возили хиппи на фестиваль в Вудсток, использовались в качестве общественного транспорта и были забиты до отказа. В потоке машин метались люди, продававшие все, от фруктового сока до лимонов, красиво уложенных высокими пирамидами на подносах, балансировавших у них на головах.
Я подумал про себя: «Неужели я приехал из Нью-Йорка в Африку, чтобы погибнуть в автомобильной аварии? Какая ирония судьбы!»
Мы прибыли в отель Seattle Residences, расположенный среди посольств в центре Лагоса, и меня проводили в огромные апартаменты с тремя спальнями, до последней детали воспроизводящие аналогичные номера люкс в Европе. Безупречные кровати, застланные роскошным белым постельным бельем, были не хуже, чем в отеле Ritz в Париже. Чейз расположился во второй спальне, а третью занял мой огромный гардероб, состоящий из сшитых на заказ кафтанов Tom Ford, кафтанов, созданных в результате коллаборации Dapper Dan и Gucci из роскошной парчи, а также кафтанов из тафты и шелка гроделондр от Ralph Rucci. Все они были вынуты из моего необъятного армейского мешка, чтобы на следующее утро их отутюжил специально обученный дворецкий, уроженец Лагоса, прекрасно говоривший по-английски.
Около десяти вечера Наоми Кэмпбелл во всем своем звездном блеске зашла ко мне в номер, чтобы поприветствовать меня. Она собиралась в город и пригласила меня присоединиться, но я был не готов к приключениям ночной жизни.
Посетителями Недели моды Arise были обеспеченные, образованные и европеизированные нигерийки, как правило в туфлях на шпильках от Louboutin и с сумками Gucci. Мужчины были одеты по последнему слову моды в сандалии Prada, узкие джинсы и оригинальные рубашки, сшитые двумя талантливыми нигерийскими дизайнерами Джозефом и Олой. Все были очень приветливы и с любовью, даже обожанием относились к Наоми.
Ндука Обайгбена, медиамагнат и основатель Arise, публиковал фото Наоми на обложке This Day каждый день ее пребывания. Раз за разом, когда Наоми шла по подиуму в Лагосе, публика взрывалась возгласами восхищения и аплодисментами. Она всегда выглядела безупречно. Всегда! Без исключения.
Наоми участвовала в дискуссии о будущем модного бизнеса, и меня попросили сказать несколько слов. Я воспользовался возможностью, чтобы поблагодарить Наоми и отметить, как ее активная деятельность и благотворительность поддержали ее влияние, выходящее за рамки имиджа знаменитой модели. Я также рассказал историю о том, как однажды мне пришлось присматривать за ней в своем номере в отеле Four Seasons в Лос-Анджелесе, где она заснула в длинном вечернем платье от Jean Paul Gaultier и накладных ресницах. Наоми всегда была верным и преданным другом. После моего выступления у нее были слезы на глазах.
Я всегда просыпался с благодарностью за то, что все-таки приехал в Нигерию, хотя поначалу это вызывало у меня сомнения. Я не мог подвести Наоми. И она не раз доказывала мне свою признательность, беря меня за руку, когда я оступался, и присутствуя на дискуссиях, в которых просила меня принять участие.
