— Да, все хорошо, — Клаудия сумела улыбнуться и, закончив собирать бумаги, отправилась к шкафу с медикаментами.
Она не давала себе возможности передумать. Шкаф, запертый на кодовый замок, легко открылся, и девушка вытащила коробку с ампулами и одноразовые шприцы. Руки ее тряслись, и она замерла, сделав несколько глубоких вдохов, прокручивая в голове безумный план.
Еще месяц назад Тодд и представить не могла, что станет нападать на людей. Ампулы с сильным снотворным, которые она держала в руках, будут использованы, вот только не для Мадлен. Клаудия еще раз вздохнула и впервые за многие годы попросила у Бога помощи. Ей она была необходима.
Мадлен провожала взглядом каждое движение девушки, следя за ней из-под полуопущенных ресниц, раздумывая о том, что заставило ее прислушаться к ней. Она знала людей как трусливых и слабых созданий, и пусть она уговаривала Клаудию отпустить себя, не рассчитывала на согласие.
Тодд почувствовала на себе чужой взгляд и обернулась. Женщина полностью закрыла глаза, стараясь не искушать себя. Ей просто нужно снять эти наручники, просто освободиться и тогда… Тогда она спасется и спасет эту ученую, которая так сильно напоминает другую девушку, что сделала неверный выбор.
Глава 7
Люди порочны и слабы, они потакают своим прихотям, не задумываясь о последствиях. Самаэль не понимает, что может ожидать смертную, когда та ведет двух маленьких существ наверх — туда, где проводила свои дни, где он защищал ее, запершись от пугающей действительности дома Манна. Она ушла одна, не попросив воина, как обычно, идти с ней, чтобы быть в безопасности. Мужчина постоял пару мгновений на месте, ощущая присутствие других за своей спиной, и тоже направился в сторону лестницы. Люди глупы, но им далеко до смертной, доставшейся ему.
— Так ты зашьешь платье моей куклы? — девочка, крепко держащаяся за руку Куприяновой, подняла руку, сжимающую потрепанную куклу.
— Я не умею.
Честно ответила Саша, вспомнив, когда последний раз брала в руки иголку с ниткой. На ум ничего не приходило. Маленькой она боялась, что уколется иглой и заснет вечным сном, как Спящая красавица, а став старше, уяснила: в ней нет тяги к рукоделию.
— А кто раньше зашивал тебе куклу?
— Мама, — малышка вновь прижала куклу к себе. — Но только иногда, когда ей было скучно. А так обычно кто-нибудь из слуг.
— И где же твои слуги? — Куприянова думала, что догадывается, каким будет ответ, который должен последовать, но не могла не уточнить. Надежда на ошибку была всегда.
— Они внизу остались, — ответил мальчик, влезая в разговор. — И это не ее слуги, а наши, — насупился и тут же просветлел. — Теперь и твои. Клод сказал, ты теперь здесь хозяйка, а, значит, наша дальняя родственница, и мы обязаны с тобой подружиться, тогда ты не выгонишь нас из дома.
— Выгоню? — Саша замедлила шаг, заставив детей последовать своему примеру. — Кто сказал, что я выгоню вас?
— Клод сказал, — бесхитростно сдал мальчишка какого-то Клода, которого Куприянова не видела, но опять же догадывалась, кто им мог быть. — Мы здесь давно одни живем и никуда не выходим. Только другие выходят, да и то ненадолго. Это с твоим прибытием нас, наконец, выпустили на улицу, потому что затеяли большую уборку, а мы мешались, — он улыбнулся. — Правда, в город нас еще не брали, но Клод сказал, что если ты останешься подольше, то мы вместе сходим в город. Ты ведь останешься?
Девушка сглотнула и, не задавая больше никаких вопросов, пошла дальше по коридору. Она сжимала пальцами детские ладошки, не чувствуя при этом ничего противоестественного. Она будто всегда вот так прохаживалась с малышами по огромному дому. Звуки шагов продолжал заглушать густой ворс ковра, и только сейчас Куприянова осознала, как на самом деле шумно стало в доме. На первом этаже были слышны разговоры, глухие и мало похожие на обычную человеческую речь, но все же разговоры. С улицы доносился шум — это живность выпустили из загонов. Саша притормозила возле окна и глянула на то, как «великан» топчется на месте, ожидая, пока питомцы нагуляются.
— А это Дуги, — девочка схватилась руками за подоконник и подтянулась, чтобы выглянуть в окно. — Ему было тяжелее всех.
— Почему? — на автомате поинтересовалась девушка.
— Он большой, — многозначительно протянул мальчик. — А Клод заставлял его сидеть дома. Дуги это не нравилось. И хоть он выбирался на улицу, чтобы присмотреть за животными, потом все равно приходилось возвращаться под крышу. Дуги не любит крышу.
Куприянова размышляет о своей собственной «крыше», которая, скорее всего, давно куда-то улетела, ибо не в состоянии здравомыслящий человек смотреть на все окружающее и оставаться спокойным. «Великан» поднял голову к небу, подставив лицо редким солнечным лучам, и Сашу передернуло. Ей не хватает чего-то очень важного, чего-то, что смогло бы успокоить ее и придать сил.
— Смертная, — Самаэль привлек внимание девушки, увидев, как она чуть вздрогнула и поежилась.
Куприянова обернулась, расплывшись в улыбке при виде воина, и ни его суровое лицо, ни то, что из-за его выходки внизу их чуть не линчевали, — ничего из этого не заставит ее перестать выглядеть счастливой в тот момент, когда она смотрит на мужчину. Неправильность происходящего, возникшая на секунду, испарилась, и вместе с ней Саша уверилась, что все делает правильно, и повела детей дальше по коридору — в спальню, которую она занимала с Самаэлем.
Воин не отстаёт, периодически ловя на себе заинтересованные взгляды детей. Каждый из них по очереди оглядывается назад и смотрит на мужчину ровно полсекунды, а потом, словно испугавшись, отворачивается.
Ангелу отвратительны все создания Манна, но эти — больше всего. Маленькие мертвецы, вернувшиеся к жизни, насмешка над Господом и его могуществом. Он бы с удовольствием вернулся в прошлое и самолично отрубил Альфреду Манну голову, разом исправив все ошибки и обезопасив будущее людей.
— А это тоже наш родственник? — малышка потянула Сашу за руку, заставив нагнуться, и прошептала вопрос в самое ухо. — Он твой жених?
Куприянова не сдержалась и хохотнула, приложив массу усилий для того, чтобы не обернуться и не убедиться, услышал воин вопрос девочки или нет. Ангел и человек — от такой парочки не стоит ждать ничего хорошего.
***
Дети милы. Мальчик представляется Полом, галантно целует мне руку, а девочку зовут Анабелль, она присаживается в реверансе. Делают они это на автомате или просто хотят впечатлить своими манерами — не важно. Они, действительно, выглядят мило и в своих старинных одеждах похожи на настоящих героев исторических фильмов: таких огромных по своему размаху кинокартин, где львиная доля бюджета уходит на костюмы и декорации. Самаэль следит за ними, за каждым их движением, и от этого малыши стараются оказаться поближе ко мне. Никто раньше не видел во мне защитника, разве что моя собака Оладушка, но люди — это другое. Хотя, о чем это я, передо мной не люди, а создания некроманта.
