— Спасибо, моя королева.
Маро приложил руку к груди и отступил, выходя из зала. Тереза смотрела ему вслед. Ей не в чем упрекнуть этого воина. Она дала ему задание, и два века он безупречно выполнял его. Но теперь пришло другое время, и, видно, скрывать что-то столь же долго уже не получится. Пришел час, которого она так опасалась. Андрас узнает о девчонке или уже узнал, и он захочет заполучить ее любой ценой. Без нее ключ, хранящийся у демона, — всего лишь жалкая железяка. Только наследник сумеет открыть тайну более серьезную, чем существование монстра Манна.
— Моя королева, — в зал ворвался один из стражей, отвлекая женщину от размышлений. — Ориф принес монстра.
— Мадлен, — чуть устало произнесла Тереза. — У неё есть имя. Не забывай об этом.
Минуя воина, женщина вышла в коридор. Никто не встретился на ее пути, крики вели вперед. Она миновала комнату, где находился под замком редкий гость этого места. Прошла галерею и увидела распахнутую настежь дверь. Она сидела там, на стуле, прикованная и спокойная.
— Спустя столько лет ты вернулась сюда, — королева приблизилась к женщине, которую в толпе можно легко принять за простого человека. — Зачем, Мадлен? Захотела устроить войну? Пожертвовать жизнями людей, чтобы показать Андрасу, кто сильнее? Это не игра, и люди не пешки!
— Двести лет, — подняв голову, отозвалась Мадлен, смотря в глаза, которые не позабыла с тех дней, когда находилась рядом с королевой ангелов. — Они находили меня везде, где бы я ни скрывалась. Шли по следу, как ищейки. Они не оставили мне шанса. Только разобравшись с генералом, я смогу покончить с ними одним махом. Вы сами говорили когда-то, что я не создание Господа, но я заслуживаю жизни.
— Твои действия приведут к гибели невинных! — непреклонно продолжает Тереза, сделав решительный шаг вперед. — Тебе кажется, что одна или две, или десяток человеческих жизней ничего не значат, но ценен каждый из них. Они творения Господа, он поручил нам присматривать за ними, а его слово свято.
— Я не принадлежу ему и не подчиняюсь! — выходит из себя Мадлен, натягивая сковывающие её цепи. — Вы не можете держать меня здесь!
Королева внимательно рассматривает женщину. Длинные волосы от времени потеряли свой естественный, медный цвет и лишились густоты, черты лица заострились, а глаза наполнились чем-то тёмным и необъяснимым.
Присутствие монстра некроманта не радует Терезу. Её прибытие может ознаменовать еще множество проблем, которые свалятся на их орден. Теперь, кроме наследницы, необходимо защищать еще и само создание Манна, и не та, ни эта не облегчат им задачи. Они хотят бежать, и примирить их со сложившейся ситуацией сумеет только чудо.
— Ты помнишь своего создателя, Мадлен? Помнишь господина Манна?
Женщина перестала вырываться, подозрительно глядя на королеву. Как она может не помнить этого мужчину. Альфред был не просто господином для Мадлен, он был её семьей и надеждой. Но всё закончилось тем, что прошло две с лишним сотни лет, а она до сих пор коптит небо.
— Конечно, творец не забывается, он навсегда в наших сердцах, каким бы он ни был, — заключает Тереза. — Ты ненавидишь его. Убила его жену.
— Я спасла её, — рычит женщина.
— Отомстила, — продолжает королева. – Но все еще чувствуешь пустоту, которую это убийство не смогло заглушить. Останься здесь по своей воле, и я познакомлю тебя с тем, кто поможет заполнить эту черную дыру внутри тебя.
Мадлен медлит. Это может быть ловушка. Но зачем ангелам загонять её в угол, если она и так уже в их плену? Согласится она или нет — не имеет никакого значения. В любом случае, она останется. О ком они могли говорить? Никто не в состоянии помочь ей. Никто, кроме неё самой. Её считают монстром, а монстрам не протягивают руку помощи. Монстры никому не нужны.
— Хорошо. Я согласна.
***
Еда стынет. Поднос продолжает стоять возле двери, я не подхожу к нему и даже не смотрю на него. Туда могли положить, что угодно, например, наркотик, вызывающий галлюцинации, после которого я сама поползу к здешней королеве на коленях, моля о прощении. И пусть больной желудок умоляет сжалиться над ним — лучше голодная смерть.
Нога уже успокоилась: съеденная таблетка обезболивающего прекрасно действует. Лежу на кровати, укрывшись серым одеялом, пачкая здешние простыни грязными мокасинами. Подушки здесь, видно, не в почете — приходится подложить под голову согнутую в локте руку. Хочется спать, но я еще держусь, не теряя надежды, что Марк одумается и придет спасать меня.
Когда в коридоре начинается переполох и слышатся крики, я поднимаюсь с кровати и иду к двери. Мимо моей клетки топают, крик становится все четче, пока не раздается прямо напротив, а потом снова удаляется. Черт! Эти люди не просто сектанты, они по ходу еще и маньяки какие-то. То-то мне этот Самаэль сразу не понравился, эти его льдистые глаза до мурашек пробирают. Точно самый главный душегуб у здешней шайки. А может, они и меня потом… Ох, лучше не размышлять о таком, иначе я сойду с ума.
Замкнутое пространство никогда не являлось проблемой, если я знала, что смогу покинуть его. Теперь я ни в чем не уверена, а еще и эти вопли. Становится тяжело дышать. Расстегиваю верхние пуговицы яркой рубашки и снимаю с шеи цепочку с кулоном. Немного лучше.
Очередные шаги за дверью неторопливые, наверняка доморощенная королева. Заваливаюсь на спину, подперев ногами стену рядом с дверью. За мной приходят снова после того, как успеваю пропеть про себя пятнадцать раз гимн России. В этот раз не Марк.
— Вставай.
— И чего ты снова такой неприветливый? — поднимаю глаза на Самаэля. С такого ракурса мне удается «полюбоваться» лишь его подбородком и кончиком острого носа. — Если ты на "дегенерата» обиделся, то извини, я не специально, вырвалось. Торжественно клянусь держать язык за зубами.
— Вставай, — он наклоняется вперед, разглядывает меня, и, видно, что-то в моем облике забавляет его — тонкие губы дергаются и застывают в подобии улыбки. — Я видел разных людей, — возвещает он. — Но никогда мне не попадались подобные экземпляры. Столько проблем из-за ничтожной мелочи. Ошибка мироздания, не более того. Твое появление — как насмешка над миром. Ты лишь еще одна помеха, посланная Господом, дабы проверить наши силы, и тебя легко сместить с дороги.
Он не дает возможности достойно ответить на все несправедливые слова. Привычным движением ставит меня на ноги и, подталкивая в спину, выводит из комнаты. В коридоре дожидаются еще двое незнакомцев — женщина и мужчина. Я с мольбой смотрю на женщину, ища поддержки хотя бы у нее, но, вспомнив о том, что из женщин здесь королева — сумасшедшая сука, отворачиваюсь.
Самаэль поддерживает меня за руку, когда от долгой ходьбы начинает подгибаться больная нога.
— Если возьмешь на ручки — будет куда быстрее.
За свой поганый язык получаю очередной болезненный толчок в спину. Что вообще сдерживает этого мужика? За подобное кто-то другой давно хорошенько вмазал бы мне по наглой морде, но этот терпит. Никак, и правда, эта «королева» имеет над ними власть и приказала не трогать меня?
