Достанется мне по самую шапку. И вот кто за язык тянул? Понятно же — комплекс из-за возраста. В таких случаях вообще помалкивать надо и не давить на больное.
Поступлю, как же! Пролетела мимо меня мечта о Снежной Академии.
Вблизи сверкало на солнце крыльцо, и не только оно! Все строение походило на один огромный бриллиант…
— Лед? — я постучала по узорчатым перилам. — Настоящий?!
Мороз Морозович усмехнулся и две створки двери распахнулись перед ним без чьей-либо помощи.
— Время не ждет, Липова, — ректор широкими уверенными шагами вошел в Академию, как к себе домой.
Если бы я основала свою Академию, я бы тоже чувствовала себя королевой.
Внутри обстановка слегка разочаровала. Оказалось, лед был только снаружи.
Всюду пахло морозной свежестью, а умеренная теплота в помещении вполне комфортна. Обычная мебель из дерева, скамейки, с потолка свисают сосульки… Сосульки?!
— Настоящие?!
Ректор вновь усмехнулся и снова не снизошел до ответа. Ладно, потом опытным путем проверю…
И будто прочитав мои мысли, Мороз строго произнес:
— Сбивание сосулек приравнивается к порче имущества, — синяя дверь с серебристым узором распахнулась перед нами.
Значит, настоящие.
— Я вовсе не собиралась…
— Собирались, — припечатал ректор. — У вас все на лице написано.
Его голос доносился из темноты комнаты и из нее шел пар.
Ох, не нравится мне пункт назначения…
— Заходите. Не тратьте время.
— А свет включите? — я переминалась с ноги на ногу, не решаясь войти.
Темноты жуть как боюсь.
— Два варианта, Липова: либо вы заходите, либо отправляетесь домой. Две секунды на размышления: раз…
Зачем так сразу-то? Я не хочу домой. Куда угодно, лишь бы не возвращаться к упрекам: "родили бездарность" и "нахлебницу вырастили".
Едва переступила порог, как дверь плавно закрылась, полностью отрезая от света.
Во мраке долго стоять не пришлось — в нескольких шагах засветилось голубое сияние, формируя множество узоров, и в считанные секунды изменяясь. Хаотичные движения светящегося нечто приковали взгляд, и даже Мороз Морозович, стоящий по другую сторону, не смог побороться за мое внимание.
Ну, без шансов. При всем моем уважении… без шансов.
— Это Холод, — начал пояснять ректор. — Он определит ваше направление в магии, уровень силы. Протяните руку.
Холод? Тот самый… самый настоящий, истинный Холод? И к нему — руку?!
— Быстрее, Липова.
— Дед Морозович… ой… — со страху зажала рот ладонью и теперь во все глаза смотрела не на светящийся Холод, а на хмурого ректора.
В отсветах голубого сияния он, надо признать, выглядел завораживающе. Пугающе красивый длинноволосый блондин с многовековым отпечатком мудрости на суровом лице…
— Простите, — пискнула испуганно. — Простите, Мороз Морозович, вырвалось случайно. Я не хотела, — затараторила, боясь замолчать. — Вы вот совсем не похожи на деда. Ну, какой из вас дед? Вы красивый, статный, за вами наверняка толпы женщин гоняются! Не понимаю, чего вы комплексуете из-за этого "деда" и…
— Достаточно! — оборвал Мороз словесный поток. — Липова, я уже сомневаюсь, стоит ли принимать вас в Академию.
— Почему? — тихо спросила, чувствуя, как сердце уходит в пятки.
— Профессура у меня с тонкой душевной организацией.
— Клянусь, я никого больше не назову "дедом", — заверила со всем энтузиазмом и протянулась к Холоду, пока ректор не отправил домой.
Свечение ринулось ко мне, опутывая руку, а следом все тело.
Я ничего не ощутила.
Зря боялась.
Стоило об этом подумать, как забил озноб, а после и вовсе тело превратилось в лед. Осталась единственная возможность — хлопать глазами и панически мычать. В конце концов, я почувствовала странное дуновение и… полетела на бок.
Все, разобьюсь на тысячи осколков, и никто не соберет!
Мороз подхватил заледеневшую меня и в этот момент Холод отступил.
— Что это было? — я продолжала висеть на руках ректора.
О, я могу шевелиться и говорить, слава Всесоздателю.
Вблизи, на коже Мороза Морозовича, просматривались едва заметные узоры, похожие на те, что выписывал Холод или сродни тем, что украшали камзол. Не контролируя себя, от любопытства провела подушечками пальцев по его щеке.
Ничего.
Гладкая кожа, совершенно обычная… холодная, но обычная.
— Вы меня соблазняете? — строго поинтересовался Мороз, а я одернула руку и вообще отскочила от ректора подальше.
— Вас? Нет. Вы же де… — вовремя осеклась. — Де...ректор! То есть "ди"... директор. Я хотела сказать: "Вы же ректор"! У меня соблазнения и в мыслях не было, просто у вас на коже узоры, а мне интересно стало: ощущаются они или нет? Вот я и…
Мужчина на миг прищурил глаза и снова вернул лицу невозмутимое выражение.
— Знаете, Липова, вы очень даже милая, когда молчите, — дверь распахнулась, впуская яркий свет. — Удовлетворили любопытство?
Молча кивнула.
— Ощущаются? — продолжал задавать провокационные вопросы ректор.
Замотала головой. Все также молча.
Мороз усмехнулся, освободив от дальнейших расспросов. Едва я вышла в коридор, как дверь захлопнулась и буквально слилась со стеной. Ее выдавали лишь серебристые узоры по контуру.
— Почему я превратилась в ледовую статую? Или статую изо льда… Хотя почему изо льда, я ведь человек… Так почему я заледенела?
Студенты в коридоре разбрелись по лавочкам, кто-то веселился, некоторые, и их меньшинство, зубрили конспекты. При появлении Мороза девушки благоговейно улыбались, парни провожали с уважением во взгляде, а сам мужчина шествовал с таким видом, что сразу становилось ясно, он — ректор.
— Васильев, хотите исключительный экзамен по левитации?
Тот самый Васильев висел под потолком и старательно пытался растопить большую сосульку. От неожиданности парень не удержался и мешком рухнул прямо под ноги Морозу.
Отовсюду донеслись тихие смешки. Никакой солидарности и взаимопомощи. Всем только бы посмеяться.
— Зачем же так сразу? — сердобольная я, по доброте душевной и по глупости природной, решила поддержать Васильева.
Его растрепанные рыжие волосы торчали в разные стороны. Он быстро поднялся, поправил рубашку, будто это из разгильдяя сразу превратит в примерного студента.
— Может он опыты проводил? Научные. Во благо Академии, например, — в чем я сильно сомневаюсь, конечно.
