— Господа! — один из тевтонских рыцарей рискнул нырнуть в эпицентр начинающейся бури.
— Господа… — он замялся, бросил неуверенный взгляд на Эржебет, но продолжил. — Господа, прошу вас, не ссорьтесь. Не пристало союзникам ругаться перед самым носом врага.
Миролюбиво улыбаясь, он встал между ними, словно разрезая своим телом окутавшую их пелену ярости.
— Засевшему в замке барону будет только на руку, если мы перегрыземся…
Слова рыцаря подействовали на Эржебет отрезвляюще, как ушат холодной воды. Мысленно она отвесила себе хороший подзатыльник и от души обругала.
«Дура, так увлеклась перепалкой с этой белобрысой занозой, что совсем забыла, зачем ты здесь…»
Это было странно, совершенно не похоже на нее. Эржебет гордилась хладнокровием и умением держать себя в руках. Она никогда не увлекалась кем-то или чем-то настолько, чтобы забыть о своих первостепенных обязанностях. Но рядом с Гилбертом с ней произошло нечто невероятное. Она видела только его. Ему удалось довести всегда спокойную и собранную Эржебет до кипения одним только наглым взглядом…
«А ведь мы только вчера познакомились».
Эржебет постаралась унять клокотавшие в ней эмоции и полностью сосредоточиться на замке, который надо было взять как можно быстрее. Несколько баронов вздумали плести заговоры и бунтовать, ее король попросил помощи тевтонских рыцарей в усмирении мятежа, пообещав им хорошую добычу. Так что ей придется пока потерпеть присутствие Гилберта.
— Вы, безусловно, правы. — Эржебет кивнула неизвестному рыцарю, который так вовремя помешал им снова сцепиться. — Товарищам по оружию не стоит ругаться из-за пустяков. Вы согласны, герр Байльшмидт?
Она одарила его наилюбезнейшей улыбкой, но очень надеялась, что он прочтет в ее глазах обещание обязательно принять его вызов в другое время и в другом месте.
— Верно, не стоит, — с едва заметной неохотой проронил Гилберт. — Лучше займемся раскалыванием того славного каменного орешка, что портит пейзаж.
Он посерьезнел, и сейчас выглядел очень собранным и сосредоточенным.
— Я предлагаю идти на штурм, — сказал, точно отрезал, он. — Если я правильно разобрался в вашей ситуации, то к барону может скоро подойти подкрепление. И тогда мы окажемся зажаты между его соратниками и замком. Как там у него с гарнизоном? Ты должна лучше его знать, все-таки он твой вассал.
Гилберт бросил на Эржебет вопросительный взгляд.
Ей очень сильно хотелось ему возразить, претила сама мысль, что придется с ним согласиться. Но Эржебет было известно то, чего не мог знать он, и это знание привело ее к той же мысли — необходим штурм. Быстрый и решительный.
— Старый барон тот еще скупердяй, к тому же он ужасно подозрительный и всегда старается быть готовым к нападению, — медленно заговорила Эржебет. — Поэтому я даже не сомневаюсь, что запасов пищи и воды у него хватит на месяцы осады. А мы себе такого позволить не можем. Как справедливо заметил герр Байльшмидт, есть опасность, что барону на помощь придут его союзники. Поэтому я тоже считаю, что стоит пойти на штурм сейчас. К тому же у него не так много людей, все та же жадность — он не любит платить жалование. Поэтому, если мы ударим с нескольких сторон, ему придется растянуть силы на все стены…
Венгерские рыцари одобрительно кивали в такт словам Эржебет, тевтонцы ухмылялись, явно радуясь, что не придется киснуть в лагере во время длительной осады. Гилберт едва заметно выгнул серебристую бровь, словно удивляясь, что Эржебет так легко согласилась и даже не попыталась с ним спорить.
— Что ж, отлично, раз штурм дело решенное, то давайте поговорим о деталях. — Гилберт неожиданно перешел на подчеркнуто деловой тон. — У вас есть осадные машины?
Следующие пару часов они обсуждали все подробности грядущей атаки. Эржебет не уставала поражаться своему раздражающему союзнику. Ей показалось, что Гилберт из тех, кто предпочитает действовать, а не разрабатывать стратегии, но он вдумчиво вникал в ее план по захвату замка. Да еще и внес много полезных предложений — было видно, что у него немалый военный опыт. И главное — он перестал язвить и больше не пытался уколоть Эржебет.
— Надо же, а ты, оказывается, можешь разговаривать нормально, — не удержалась от комментария она, даже не заметив, что опять перешла на «ты».
— Я много что могу. — Гилберт кривовато усмехнулся. — И, когда мы пойдем на приступ, ты сможешь убедиться в моих талантах воочию.
— Посмотрим, посмотрим, — хмыкнула Эржебет. — Пока ты только болтаешь да раздаешь обещания.
Но на самом деле она даже не сомневалась — он не просто сотрясает воздух…
Следующие два дня они вместе руководили подготовкой к штурму. И Эржебет с удивлением начала осознавать, что постепенно проникается симпатией к своему союзнику. Гилберт все еще оставался жуткой язвой, но перепалки с ним скорее вселили ее, бодрили, точно холодный свежий ветер — вроде бы и неприятно слегка, но ощущения все равно замечательные. Но главное: после их первого поединка Гилберт больше не позволял себе никаких острот по поводу пола Эржебет, которые всегда задевали ее за живое. Женщина в мире суровых мужчин, она приложила много сил, чтобы добиться признания и места под солнцем. И когда кто-нибудь начинал насмехаться над ней только потому, что у нее не болталось между ног заветного органа, она воспринимала это особо болезненно. А Гилберт после их первой стычки спокойно принял ее, как боевого товарища, равного себе. И достойного соперника…
Когда все приготовления были, наконец, завершены, они вместе стояли во главе выстроившегося для атаки войска и смотрели на свою цель. На стенах замка ощетинились стрелами лучники, висели щиты, на главной башне гордо развевался флаг барона, демонстрируя, что защитники не собирались сдаваться. Но все же, несмотря на их сопротивление, войскам осаждавших удалось за эти два дня засыпать ров перед крепостью землей и стволами деревьев, теперь к стенам можно было подкатить осадные башни и могли подобраться воины с лестницами.
Эржебет холодно улыбнулась: она не собиралась никого щадить. На ее великодушное предложение сдаться барон ответил отборной руганью и оскорблениями, что ж, значит, бунтовщики получат сполна.
— Славная будет битва, — обронил Гилберт.
Эржебет обернулась к нему — он подобрался, как волк перед прыжком на оленя. В этот момент она ясно увидела, насколько он красив. Особенной диковатой красотой прирожденного хищника. Сильные, мускулистые руки. Широкие плечи, которые только подчеркивает легкая кольчуга… Действительно, настоящий волк.
Гилберт заглянул Эржебет в глаза и задорно улыбнулся.
— Сегодня я собираюсь водрузить над главной башней этой груды камней флаг с черным крестом!
Эржебет фыркнула.
— Разбежался. Там будет развеваться венгерский стяг! Эй, трубите сигнал к наступлению!
Тут же раздался пронзительный клич рога, вскоре к нему присоединился еще один и еще, и вот уже воздух звенел от будоражащей кровь боевой песни.
