Глава 10. Несколько слов о чести
Этот день был совершенно обычным. С утра Эржебет следила за тем, как слуги убираются в парадных залах на первом этаже усадьбы — в субботу Родерих собирался устроить большой прием, поэтому все должно было быть идеально вычищено. Вечером Эржебет планировала выехать к себе в столицу, не то, чтобы у нее были неотложные государственные дела, ей просто не хотелось присутствовать на балу. Танцевать в жутко неудобном платье с огромной юбкой на фижмах, под которой уместился бы целый полк солдат, делать высокую, сложную прическу, от которой болит голова, и играть роль любезной хозяйки дома… Проходить через все это лишний раз Эржебет совершенно не хотелось, она всегда старалась увильнуть от участия в светских мероприятиях Родериха.
К тому же, она уже давно не виделась с Гилбертом.
«Приглашу его к себе, — думала она, одновременно не слишком рьяно отчитывая слугу за пыль на подоконнике. — Можно будет отправиться вместе на Дунай. Сейчас как раз тепло…»
Эржебет мечтательно улыбнулась, вспоминая, как Гилберт любит дурачиться, плескаясь в воде. Но тут заметила озадаченный взгляд слуги, и постаралась придать лицу суровое выражение…
— Герр Родерих, вы не возражаете, если сегодня вечером я отправлюсь в Пресбург? — спросила Эржебет за обедом.
Родерих неспешно отложил серебряную вилку, тщательно вытер рот салфеткой и только тогда заговорил.
— Я бы предпочел, чтобы ты осталась на бал. Но если у тебя срочные дела…
— Да, несколько моих вельмож попросили меня разрешить одну тяжбу, — не моргнув глазом, соврала Эржебет.
На мгновение на лице Родериха промелькнуло выражение, в котором без труда можно было прочесть: «Знаю я твою тяжбу…», но затем он снова принял отстраненный вид. Конечно же, он был слишком аристократичен, чтобы сказать такую вульгарную фразу вслух.
— И все же, я вынужден настоять на том, чтобы ты отложила отъезд до завтра, — произнес Родерих после минутного молчания. — Сегодня состоится очень важная встреча и твое присутствие на ней обязательно.
Эржебет насторожилась.
«Важная встреча? И почему я узнаю об этом только сейчас? Да еще и не говорит, с кем… Зачем такая секретность?»
Но Эржебет не стала задавать все эти вопросы вслух.
— Хорошо, герр Родерих, — только и сказала она.
Вечером она вместе с ним вышла на лестницу у парадного входа встречать таинственного гостя, о котором Родерих не обмолвился ни словом. Вскоре во двор усадьбы въехала карета без каких либо украшений и гербов, как только она остановилась у подножия лестницы, из нее не без доли изящества выбрался закутанный в черный плащ человек.
«Что же происходит? — Эржебет уже не на шутку разволновалась. — Встреча почти ночью, гость приезжает тайно…»
Тем временем незнакомец легко взлетел по ступеням.
— Родерих, мон амур, какая замечательная встреча! — пропел он сладким голосом и попытался заключить Родериха в объятия.
Тот заметно побледнел и совершенно невежливо шарахнулся от гостя, как ошпаренный.
— Ох, ты как всегда так холоден со мною, — протянул незнакомец и обернулся к Эржебет.
— О, Элиза, с нашей последней встречи вы стали еще прекраснее! Вы правильно сделали, что стали носить платья, только они в полной мере могут подчеркнуть вашу природное очарование. — Он поцеловал руку Эржебет, а она наконец-то поняла, кто скрывается под плащом.
Она видела его не так часто, но все же характерный акцент и манеры придворного обольстителя нельзя было не узнать.
«Франциск Бонфуа!»
Эржебет стоило огромных трудов не разинуть рот от изумления. Он отлично знала, что Родерих на дух не переносит Франциска, по всей Европе ходили сальные анекдоты о том, как тот неоднократно домогался чопорного аристократа. И вот теперь Родерих сам пригласил своего безумного обожателя и по совместительству главного врага к себе в дом. Эржебет просто не могла поверить в такое.
— Пройдемте в голубую гостиную. — Родерих улыбнулся с явно вымученной учтивостью.
Когда они вошли в комнату, гость снял капюшон — в свете канделябров сверкнули волнистые золотые локоны, и Эржебет убедилась, что в усадьбу действительно прибыл Францсик собственной персоной.
«Интересно… Должно случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы Родерих заставил себя терпеть его общество… Неужели, он хочет заключить с Франциском союз? Но это невозможно! После стольких лет противостояния и ненависти… Хотя в нашем мире все возможно… Но против кого они собрались воевать? Неужели… Гилберт?»
Не переставая раздумывать, Эржебет непринужденно улыбнулась гостю.
— Не ожидала вас когда-либо увидеть в этом доме, Франциск…
— Оу, я и сам не ожидал такого счастья — чтобы мон амур Родерих пригласил меня в свою обитель! — Он буквально сиял, пожирая Родериха взглядом.
А тот надел на лицо ледяную маску и смотрел куда угодно, только не на гостя.
— Не желаете ли вина? Или может быть каких-нибудь закусок? Вы наверняка голодны с дороги. — Эржебет старалась быть приветливой, в конце концов, личной ей Франциск ничего плохого не сделал, а когда-то даже помогла.
— Я бы не отказался от бокальчика знаменитого токайского!
Эржебет уже было собралась выйти из комнаты, но Родерих остановил ее жестом, в его глазах на мгновение мелькнула паника.
— Тебе не стоит самой беспокоиться о таком, Эржебет. Я прикажу слугам.
Он выглянул в коридор, позвал лакея, велел ему принести вина и пирожных.
Эржебет опустилась в кресло, Франциск присел на обитый нежно-голубым атласом диван, Родерих в свою очередь устроился на диване напротив. От Эржебет не укрылось, что он постарался расположиться так, чтобы она оказалась между ним и Франциском.
«Черт его знает, что за политические дела они собрались обсуждать, но Родерих явно настоял на моем присутствии на встрече в первую очередь затем, чтобы не оставаться с этим извращенцем наедине». — Эржебет мысленно рассмеялась.
Но шутка не помогла расслабиться, Эржебет все равно не могла справиться с волнением, ожидая, какой разговор состоится у, видимо теперь уже бывших, врагов.
Через пару минут появился лакей с вином и вазочкой с пирожными, все это он поставил на столик и с поклоном удалился.
— Изумительная обстановка, — заметил тем временем Франциск, осматриваясь. — Как ожидалось от тебя, Родерих! Изысканный вкус!
— Вы приехали сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать интерьеры, — весьма холодно заметил Родерих. — Так что давайте перейдем к главному вопросу нашей встречи.
Впервые на памяти Эржебет он нарушал негласные правила светской беседы и начинал разговор в лоб, без обычного обмена любезностями.
— Ох, я бы с большим удовольствием обсудил интерьеры, искусство и твою любимую музыку, чем Гилбо. — Франциск с наигранной грустью вздохнул.
