Зимина даже думать не хотела о том, что начнется после того, как накроют «Золотую рыбку». Она знала, что громких скандалов не избежать, полетят головы, но при одной только мысли уже становилось не по себе.
— Да уж… — устало выдохнула Лена. — Это все?
— В целом — да, — ответил Стас и, заметив ее заинтересованный взгляд, вспомнил про их недавний разговор: — Судья и генеральская внучка все еще там, живы здоровы.
— Будем думать, как их оттуда вытащить.
— Да, кстати, Лен, нам надо бы ускориться, — нагнувшись вперед, негромко произнес он. — Громова пора возвращать, нервы сдают.
— Если бы это было так просто… Ладно, мне пора. Спасибо за кофе, — поблагодарила Зимина и, взяв свой портфель, направилась к выходу.
— На связи, — бросил Дымов ей вслед.
Допив уже совсем остывший кофе, он попросил у официанта счет и, расплатившись, поехал на работу.
Московская область. БО «Васильки»
Бушин сидел в своем любимом кресле и медленно потягивал коньяк, наблюдая за яркими отблесками огня, отражающимися в стекле бокала. Дрова в камине мерно потрескивали, создавая в комнате иллюзию тепла и уюта, и, прогорая, превращались в мелкие угольки.
Адольф любил свое одиночество, но в последнее время приступы меланхолии случались все чаще. Он сам выбрал свою судьбу: построил жизнь таким образом, чтобы ни в ком не нуждаться, а сейчас начал задумываться о том, что где-то совершил ошибку. Гитлер добился всего, о чем только можно мечтать, его уважали, боялись и даже пресмыкались перед ним, но никто не видел в нем человека. Одного урока было достаточно, чтобы уничтожить все светлые чувства. Он ни о чем не жалел, но иногда хотелось отмотать назад несколько десятков лет, вернуться в ту точку времени, когда он был счастлив, и вновь пережить те моменты.
Бушин залпом допил содержимое бокала и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза, уносясь в прошлое. Туда, где он был еще двадцатилетним парнем, а она — зрелой, роскошной женщиной. Адольф помнил все до мельчайших деталей…
Марго — высокая, статная, но в то же время невероятно женственная. Ее серые глаза и чувственные губы покорили его с первых секунд знакомства. Он влюбился страстно и отчаянно, со всем юношеским пылом, принялся ухаживать за ней, а она смеялась, не веря в серьезность его намерений. Первый поцелуй — не оттолкнула, прижимаясь к Адольфу все крепче, эта женщина бежала от своего прошлого, а в его объятиях искала спасение от одиночества. Рита научила его плотской любви, открыла мир чувственных наслаждений и показала, как доставить женщине наивысшее удовольствие. Какое-то время Бушин был счастлив, он любил ее, но знал, что она не отвечает ему взаимностью. Марго никогда не обманывала и ничего не обещала, а Адольф был уверен, что его любви хватит на двоих, что он сможет завоевать ее сердце. Рита не противилась, когда он предложил жить вместе, она по-прежнему оставалась страстной любовницей, самозабвенно отдавала ему свое тело, но душа так и осталась неприступной. Осознав это, Бушин все чаще стал пропадать на работе, загружал себя делами, только бы не думать, только бы не ощущать отстраненности любимой женщины. Марго все понимала и никогда его не упрекала, молча терпела, а он не мог так — задыхался в такой обстановке. Копившаяся усталость и раздражение начали выплескиваться наружу. Не справляясь с агрессией, Адольф не раз поднимал руку на ни в чем не повинную женщину, но она продолжала терпеть и все прощала. Он ненавидел себя за то, что не мог совладать с внутренними демонами, но контролировать эмоции не получалось. Пытался уйти от Риты, но нуждался в ней, как одержимый, хоть и оставаться рядом было сплошным мучением. А потом…
Стук в дверь ворвался в воспоминания Бушина, рассыпая картинки прошлой жизни, словно карточный домик. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы вернуться в реальность. Потерев глаза двумя пальцами, Адольф встал и подошел к своему рабочему столу, бросив короткое «войдите».
Романова несмело заглянула в помещение и остановилась, не в силах сделать больше ни шагу. Неприятный холодок пробежал по позвоночнику, не позволяя забыть о недавних событиях. Ира внутренне сжалась, воспоминая, как Бушин бесцеремонно вторгался в ее тело пальцами. Она понимала, что этот мужчина и сейчас с легкостью может изнасиловать ее, ведь он не скрывал своего желания, но все равно пришла по собственной воле в клетку с хищником. Ирина панически боялась Адольфа, и только уверенность в том, что он сможет помочь ей выбраться отсюда, помогала сдерживаться, чтобы не сбежать без оглядки.
— Добрый вечер, Ирина Алексеевна, смелее, — подбодрил ее управляющий, откровенно рассматривая с ног до головы. Он ждал другого человека, но, увидев перед собой Романову, был приятно удивлен.
Встретив пронзительный взгляд, Ира поняла, что назад дороги уже нет. Она не знала, как далеко готова зайти, чтобы получить долгожданную свободу. Стараясь не думать о цене, вела упорную борьбу с собой, своими принципами и моральными аспектами. Ирина, в первую очередь, была женщиной и могла многого добиться от мужчины, которому нравится. Она осознавала, что этот путь — по лезвию ножа, но выбора у нее не оставалось.
— Добрый вечер, Адольф Михайлович, — выдавила из себя Романова и поинтересовалась: — Я не очень поздно?
Его откровенный взгляд проникал под одежду. Романова чувствовала себя полностью обнаженной, хотелось прикрыться, но она смогла взять себя в руки и откинуть ненужные эмоции.
— Да ну что вы, проходите, не стесняйтесь, — мягко проговорил Бушин и подошел к Ире вплотную. Он видел страх в ее глазах, знакомое чувство собственного превосходства доставляло неимоверное удовольствие. Предвкушая занятную игру в кошки-мышки, Гитлер расплылся в довольной улыбке. Ему было важно показать, что здесь главный он, и только он устанавливает правила, только его желания имеют значение. Адольф мог прямо здесь и сейчас заполучить эту женщину, сломить ее гордость, поставить на колени и надругаться, но он хотел другого. Ирина привнесла в его жизнь разнообразие, ему нравился тот огонь борьбы, что горел в ее глазах, он хотел во что бы то ни стало приручить эту дикую кошку.
— Вы обещали мне книжку, — тихо напомнила она, отводя глаза в сторону.
— Я помню, идите за мной.
Ира послушно двинулась следом.
Поднявшись на несколько ступенек, Бушин взошел на импровизированную сцену, окруженную стеллажами с книгами. Резко остановившись, развернулся к Романовой лицом. Она не ожидала такого маневра и чуть не врезалась в его грудь, но Адольф Михайлович удержал ее за плечи, слегка надавив руками.
Он был так близко, что Ирина ощутила аромат его парфюма, густой и терпкий, пленявший волю, заставлявший дрожать от страха, и сразу поняла — она попалась, теперь ей не вырваться. Ноги подкосились, а глаза расширились от ужаса.
— Вы боитесь меня? — вкрадчиво спросил Гитлер. Он прекрасно знал ответ, но хотел услышать это именно от нее.
— Боюсь, — честно призналась Ира, не в силах прервать зрительный контакт. Она будто находилась под гипнозом — не шевелилась, покорно ожидая своей участи. И только сердце, как сумасшедшее, колотилось где-то в горле.
