Бушин внимательно рассматривал ее лицо: едва заметный румянец на матово-бледной коже, огромные зрачки, почти полностью поглотившие радужку, и приоткрытые подрагивающие губы. От этого великолепия у него перехватывало дыхание. Романова будила в нем давно забытые инстинкты охотника. Она боялась, признавалась в этом, но не просила о снисхождении. Поистине, необычная женщина, но тем интереснее будет ее завоевать.
— Я не сделаю ничего против вашей воли, — заверил управляющий, наблюдая за тем, как эмоции меняются на ее лице, от паники до недоумения, и продолжил: — А вы, в свою очередь, пообещайте мне всегда говорить только правду.
— Хорошо, обещаю, — согласилась Ира и облегченно выдохнула, когда Гитлер отпустил ее плечи.
— Так какую книгу вы хотели?
— Не знаю, может быть, вы что-то посоветуете? — погрузившись в свои переживания, она совсем забыла о цели визита.
— Расскажите о ваших пристрастиях, — попросил Адольф Михайлович.
— Я люблю зарубежную литературу, — Ирина задумалась на несколько секунд. — Особенно Ремарка.
— Хм, неожиданно, — удивленно протянул Бушин. — Не думал, что наши вкусы совпадут… «Триумфальную арку» читали?
— Конечно.
— А «Жизнь взаймы»?
— Нет, все собиралась, но никак не могла найти время…
— Ну что ж, значит, рекомендую, — управляющий достал нужную книгу и протянул ее Романовой. — Здесь у вас много свободного времени.
— Спасибо, — улыбнулась она. — А теперь я, пожалуй, пойду.
— Останьтесь, куда вам спешить…
— Не думаю, что это хорошая идея…
— Ну бросьте, я же обещал не обижать вас. Посидим, побеседуем, — предложил Гитлер, улыбнувшись в ответ.
— Хорошо, — неожиданно для самой себя согласилась Ира. Появился шанс узнать то, что она хотела, было бы глупо упускать его.
— Проходите сюда, — Бушин, как радивый хозяин, проводил ее к камину и, указав на одно из кресел, спросил: — Может, коньяк?
— Спасибо, но нет. Я не пью крепкий алкоголь, — вежливо отказалась Ирина и присела в кресло.
— Я понял, — неопределенно проговорил управляющий и скрылся за дверью.
Романова оглядывалась по сторонам, отмечая, как уютно был обустроен рабочий кабинет. Просторное помещение, больше напоминавшее квартиру, со множеством дверей, таивших личную жизнь Адольфа Михайловича от посторонних глаз. Хотелось взглянуть, что находится в других комнатах, но Ира никогда бы не решилась на это. Слишком высокую цену можно заплатить за простое любопытство.
Через несколько минут Гитлер вернулся с бутылкой дорогого вина и двумя бокалами в руках.
— От этого вы точно не откажетесь, — констатировал он и, разлив напиток, протянул фужер Ирине.
— Спасибо, — поблагодарила Романова и, поднеся изящный бокал к губам, вдохнула тонкий запах вина. — Шардоне.
— Именно. Не знал, что вы разбираетесь в винах, — хмыкнул Бушин и, плеснув себе коньяк, опустился в соседнее кресло.
— Вы многого обо мне не знаете, — кокетничала Ирина.
— Но с удовольствием узнаю.
Выпив вина, она немного расслабилась. Напряжение в мышцах спало, а голову слегка окутал дурман, вытеснив ненужные мысли. Вопреки ее ожиданиям, Адольф оказался интересным собеседником, умело поддерживал любую тему и даже шутил. Он настолько смог расположить Романову к себе, что она совершенно забыла обо всех установках, о том, что перед ней сидит тот самый Гитлер, которого она панически боялась. Ира увидела его другими глазами, ей будто удалось сорвать маску жестокого и безжалостного ублюдка, скрывавшую настоящий человеческий облик. Это открытие потрясло настолько, что она не знала, как вести себя дальше, просто не была готова к такому повороту.
Внезапный стук в дверь нарушил их непринужденную беседу. Ирина хотела встать, но Бушин удержал ее на месте, накрыв ее ладонь своей. От этого мимолетного касания Ире стало не по себе, но она не посмела отдернуть руку.
— Я скоро вернусь, — предупредил управляющий и, поднявшись с кресла, направился к рабочему столу.
***
Закончив все текущие дела, Громов зашел к Мирославе, чтобы отвести ее к управляющему. Девушка встретила его улыбкой, уверено вложила руку в его широкую ладонь, будто доверяя свою судьбу.
До кабинета шли молча. Тимур явственно ощущал, как ее потряхивает от страха, и лишь крепче сжимал ее руку, стараясь успокоить. Остановившись около нужной двери, он повернулся к Мире и тихонько поинтересовался:
— Готова?
Она лишь шмыгнула носом.
— Малыш, ты чего? — спросил Тим, заглянув в ее глаза.
— Тимур, мне страшно, — прошептала девушка, едва сдерживая слезы.
— Со мной тебе нечего бояться, я буду рядом, — заверил ее Громов и стер пальцами несколько слезинок, все же скатившихся по щекам, а затем добавил: — Пойдем, закончим с этим поскорее.
Она неуверенно кивнула.
Тимур ободряюще улыбнулся и постучал в дверь. Дождавшись разрешения, он вошел внутрь, увлекая Мирославу за собой. Дойдя до середины комнаты, остановился, а Мира почти полностью спряталась за его широкой спиной.
— Тимур, ну наконец-то, — воскликнул Бушин и направился к нему. — Я уж думал, возникли проблемы.
Услышав имя Громова, Ирина вздрогнула и чуть не выронила из рук фужер. Пульс участился, барабанной дробью отстукивая в висках. Меньше всего ей хотелось встретить Тимура при таких обстоятельствах. Вжавшись в спинку кресла, она пыталась остаться незамеченной, и прикрыв глаза, превратилась в слух.
— Нет, все в порядке, — напряженно ответил Тим.
Мирослава так крепко прижималась к нему всем телом, что он ощущал, насколько сильно она дрожит.
Его голос прозвучал как-то странно устало. Ира поймала себя на мысли, что переживает за него. Она словно чувствовала, как ему тяжело, и хотела оказаться рядом, чтобы поддержать.
— Ну же, покажи мне свое сокровище, — нетерпеливо проговорил управляющий, заглядывая Громову за спину.
Тимур не спорил. Повернулся и, взяв девушку за предплечье, вывел вперед, поставив перед собой.
Романову распирало от любопытства. Она не сдержалась и все же выглянула из своего убежища, желая поскорее увидеть происходящее.
Бушин приподнял Миру за подбородок, внимательно разглядывая черты ее лица: большие зеленые глаза, чуть вздернутый аккуратный носик и пухлые губы. Девочка была очень хороша собой, но слишком юна.
— Сколько тебе лет? — вдруг спросил Адольф Михайлович.
— Во… Во… — Мирослава пыталась ответить, но зубы так сильно стучали, что разобрать ее речь не представлялось возможным.
— Восемнадцать, — сказал Громов, придя ей на помощь.
