— Да, честно говоря, не очень, — призналась Катя. — Народ разбегается, у оперов недобор, в следствии вообще работать некому, а преступлений, сама понимаешь, меньше не становится… Золотов этот, оборзевший, свои порядки начал устанавливать. Откуда столько гонора, я не понимаю, — возмущалась она.
— Сын начальника полиции, — пояснила Лена и развела руками. — Кать, я, правда, хотела, чтобы ты заняла эту должность, но ничего не смогла сделать — приказ сверху…
— Да брось ты, Лен. Прорвемся. Расскажи лучше, как ты там устроилась. По отделу не скучаешь?
— Некогда скучать. Место, конечно, тепленькое, но ответственности намного больше. Зато ни с кем не приходится нянчиться, — Зимина невольно улыбнулась, вспомнив бывшую работу.
Официант принес заказанные блюда и, расставив тарелки на столе, ретировался.
— Как у вас с Ромой? — спросила Елена после небольшой паузы.
— Да нормально вроде, — Вишневская пожала плечами — в их отношениях все оставалось без изменений. — Он начем СКП стал, вместо Дымова. Страхов, кстати, не объявлялся?
— Слава Богу, нет… С глаз долой из сердца вон, — улыбнулась Лена, поймав себя на мысли, что уже не испытывает к этому мужчине абсолютно никаких чувств.
— Ну, а как у тебя на личном? — лукаво поинтересовалась Катя, сощурив глаза.
— Сложно все, — устало ответила Зимина, вяло ковыряясь вилкой в салате. Этот вопрос, в отличие от предыдущего, ее задел. Но на самом деле она его ждала. Хотелось выговориться и услышать совет от единственной подруги. — В кои-то веки встретила нормального мужика. Ну вот все в нем идеально, понимаешь?
— И в чем сложность? — не поняла Вишневская.
— Он предложил слетать во Францию на выходные, а я невыездная, — обреченно произнесла Елена и отложила вилку в сторону. — Ну и, в общем, не сказала я ему, где и кем работаю. Сначала просто пугать не хотела, а потом выяснилось, что полицейских он на дух не переносит.
— Ясно… Значит, все серьезно, раз ты боишься его потерять, — заключила Катя, внимательно посмотрев на подругу.
— Да мы друг другу ничего не обещали, никаких серьезных отношений. Но все равно как-то по-дурацки себя чувствую.
Лена прекрасно помнила обо всех договоренностях с Алексеем, но в последнее время они носили лишь формальный характер. За этот месяц Зимина привыкла к нему, радовалась каждому звонку и с нетерпением ждала встреч. Катя оказалась права, она боялась его потерять, не хотела вновь возвращаться в свое одиночество, не хотела чувствовать это мерзкое послевкусие расставания.
— Ну соври, что загранпаспорт потеряла, — предложила Вишневская.
— Пыталась, не прокатило.
Елена вспомнила их последний разговор с Хабаровым. Он был так воодушевлен предстоящей поездкой, что никакие отговорки и слушать не хотел. Пообещал решить вопрос с паспортом всего за несколько часов, а Лена не нашла в себе силы сказать правду. Пришлось снова обманывать, тянуть время и думать, что делать дальше. Она ненавидела это состояние, грызущее ее изнутри, но другого выхода просто не было.
— Тогда придумай какое-нибудь суперсрочное дело на работе.
— Дело… — задумчиво повторила Зимина. — Можно попробовать…
— Да конечно можно, давай звони, — Катя кивнула на телефон, лежащий на столе рядом с тарелкой.
— Прямо сейчас, что ль? — удивилась Елена. Она совсем не была готова к разговору с Хабаровым.
— А когда? Так хоть останется время еще подумать, в случае чего. Давай-давай, набирай, — не унималась подруга.
— Ну ладно, уговорила, — сдалась Лена и взяла в руки мобильный.
Московская область. БО «Васильки»
— Вызывали, Адольф Михайлович? — спросил Громов, войдя в кабинет управляющего.
Бушин, вольготно расположившись в рабочем кожаном кресле, сосредоточенно изучал какие-то бумаги, но, заметив Тимура, отложил дела в сторону и сконцентрировал свое внимание на нем.
— Проходи, присаживайся.
— Что-то случилось? — обеспокоенно поинтересовался Тим. Гитлер не любил пустую болтовню, а все насущные вопросы обычно решались на летучке.
— У меня к тебе серьезный разговор, — Бушин задумчиво постучал пальцами по столешнице, будто подбирая слова.
— Я вас слушаю, — выдавил из себя Громов, почувствовав, как от волнения вспотели ладони. Он готовился к худшему, поэтому продумывал свои дальнейшие действия, если что-то вдруг пойдет не по плану.
— Я хочу сделать тебя своим заместителем, — заявил управляющий, пристально наблюдая за Тимуром. Будучи неплохим психологом, он знал: чтобы увидеть искренние эмоции, нужно огорошить человека новой информацией, буквально выбив почву из-под ног.
— Меня? — искренне удивился Тим. Он знал, что управляющий доверяет ему, но чтобы настолько… Тут же прикинув все плюсы новой должности, он нахмурился, мысленно отмечая и минусы.
— Не вижу лучшей кандидатуры, — довольный своими наблюдениями, заключил Бушин.
— Да, но… — попытался возразить Громов, хотя уже понимал, что не упустит эту возможность — слишком высоки были шансы получить наконец нужную информацию и покончить с этим злополучным местом.
— Никаких «но», ты честный, принципиальный, и есть в тебе та толика сострадания, которая напрочь отсутствует в остальных. На этой должности мне нужен здравомыслящий человек, который будет помогать мне и работать в интересах дела, а не животное, помешанное на сексе и прочих извращениях. Ты сможешь быть справедливым и станешь не злоупотреблять положением в своих интересах, — Гитлер перечил все свои доводы в пользу Тимура и для приличия уточнил: — Надеюсь, возражений нет?
— Нет, спасибо за доверие, я не подведу, — радостно согласился Тим, внешне он пытался сохранять спокойствие, а внутри ликовал. Это была победа, пусть не глобальная, но и не маловажная, ведь теперь для него откроются новые возможности.
— Я знаю, — усмехнулся Бушин, намекая на то, что за все свои действия он отвечает жизнью. — На летучке объявлю остальным о своем решении.
— Что я должен делать?
— Для начала, нужно сократить штат. Сколько у тебя девок?
— Двадцать две.
— Оставь себе двоих, ну максимум троих, остальных раздай ребятам, свой процент будешь иметь со всех. К понедельнику все должно быть готово, я вернусь и обсудим дальнейшие дела.
— Вернетесь? — переспросил Громов, словно не помня о том, что управляющий в конце каждого месяца покидает базу.
— Завтра вечером я уезжаю, а ты остаешься за главного. Как и в прошлый раз, ничего особенного, — пояснил Адольф Михайлович.
— Хорошо, я могу идти?
— Иди.
Тимур кивнул и быстро вышел из кабинета.
Москва. Кафе «Звезда»
