— Привет, меня Лена зовут, — улыбнулась Зимина и получила робкую улыбку в ответ. — А тебя как?
— Юля, — девочка смутилась и даже была немного напугана.
Она привыкла к определенному окружению, а тут вдруг появилась чужая тетя. Обычно Хабаров сам забирал ее на выходные, в крайних случаях это делала Света на правах помощницы, но еще ни одну свою женщину он не знакомил с дочерью.
Скованность быстро прошла, и уже через несколько минут Лена мило болтала с Юлей в машине. До первого поста ГАИ.
Инспектор махнул жезлом, и Зимина была вынуждена остановиться.
— Старший лейтенант Антошин, — представился он, когда Елена открыла окно. — Ваши документы.
— Антошин? — удивилась она, округлив глаза.
— Ленка? — Борис был удивлен не меньше. — Не ожидал.
— Аналогично. Ты документы-то будешь смотреть? — Зимина протянула водительское удостоверение.
— Как ты?
— Не жалуюсь. А ты, я вижу, опять за старое.
— Да, дядя помог.
Разговор совсем не клеился, и в воздухе повисло неловкое молчание. Они так и остались просто знакомыми. Ведь на самом деле Лена и Борис никогда не были друзьями, они и общались-то только из-за Страхова. А теперь, когда он уехал в Питер, их больше ничего не связывало.
— Даже не спросишь про Димку?
— А должна? — Елена лишь усмехнулась. Она поймала себя на мысли, что ей совершенно неинтересно, как там Дима и что у него нового. Безразлично. Абсолютно.
Антошин неопределенно пожал плечами, так и не найдясь с ответом.
— Нет, не спрошу.
— Твоя? — поинтересовался он, заметив девочку на заднем сидении.
— Моя, — Зимина была невозмутима.
— Да ладно!
— Борь, ты когда-нибудь повзрослеешь?
— Не факт. Ладно, счастливого пути, товарищ подполковник, — Антошин отдал честь.
— Полковник, — машинально поправила его Лена.
— Да ладно!
— Прохладно, — иронично произнесла она и, закрыв окно, тронулась с места.
Встреча с Антошиным, как машина времени, на несколько минут перенесла Елену в прошлое. В родной отдел, стены которого видели столько всего… И хорошего, и не очень. Эти воспоминания она бережно хранила в сердце, но сейчас вдруг поняла, что больше не испытывает никаких эмоций. Они будто обесценились, перестали иметь значение. Но, тем не менее, Лена не могла просто так вычеркнуть целый отрезок из своей жизни. Он был, и Зимина благодарна ему за огромный опыт и те уроки, что он преподал.
Весь день Елена провела с Юлей. Они гуляли в парке, ели мороженое в кафе, вместе готовили ужин и пекли блины. Всего за несколько часов им удалось не просто найти общий язык, а даже подружиться. Эта необыкновенная девочка покорила Ленино сердце буквально с первых секунд их знакомства, она доверчиво делилась своими детскими секретами, а Зимина не переставала умиляться ее наивности и открытости.
Из приятных воспоминаний ее выдернул телефонный звонок, доносившийся откуда-то из коридора. Аккуратно прикрыв дверь в детскую, Елена достала из сумки мобильный и приняла вызов.
— Привет, — она устало улыбнулась, опершись о стену.
— Привет, ну как у вас там дела? — поинтересовался Хабаров. — Юлька тебя не сильно напрягает?
— Да ты что, мы отлично провели время. Только что уложила ее спать. Леш, у тебя чудесная дочка.
— Вы обе у меня чудесные. Ленуль, я очень соскучился, — признался он, шумно выдохнув в трубку.
Зиминой казалось, будто она ощущает его тепло на расстоянии. Неповторимый тембр его голоса, с легкой хрипотцой, обволакивал, словно мягкое облако, вызывая сладкий трепет внутри.
— Я тоже… Ты скоро?
— Только выезжаем, — грустно и как-то виновато произнес Алексей.
— Ну хорошо, жду, — заверила его Елена.
— Не жди, ложись спать. Все, целую.
— Пока.
Завершив соединение, Зимина поставила телефон не беззвучный режим и, проверив Юлю, остановилась возле соседней двери. В прошлый раз Хабаров не провел экскурсию по своей квартире, они были настолько заняты друг другом, что ограничились гостиной, объединенной с кухней, и ванной. А сегодня Лена узнала о существовании еще двух комнат — детской и той, перед которой сейчас стояла.
Она не решалась войти, сомневаясь, имеет ли на это право. Любопытство все же взяло верх. Елена дернула за ручку и, шагнув внутрь, включила свет. Спальня. Все самое личное и интимное хранилось именно здесь, от вещей до мыслей и снов. Зимина даже не догадывалась, что до нее в этой комнате не было ни одной женщины.
Осмотрелась. Интерьер выглядел довольно аскетичным. Двуспальная кровать, идеально заправленная серым покрывалом, шкаф-купе со встроенным зеркалом и письменный стол, на котором лежал ноутбук. На окнах не было занавесок, только жалюзи и плотная собранная штора, спасающая от слишком яркого солнечного света. Ни единой картины, статуэтки, ничего, что бы хоть как-то украшало комнату, придавало ей тепла и уюта, лишь одинокая рамка стояла на прикроватной тумбочке.
Лена подошла ближе и взяла в руки фотографию, на которой был изображен Хабаров с дочкой. Она невольно улыбнулась и поставила рамку на место. Затем прошла к шкафу и отодвинула зеркальную дверь. На плечиках висели рубашки разных цветов, преимущественно белые, брюки и пиджаки.
Проведя ладонью по безупречно выглаженной ткани, Зимина почувствовала, как легкие мурашки разбегаются по телу. Прикрыв глаза, она четко представила себе образ Алексея: высокий, статный… Вспомнила моменты, когда срывала с него эти рубашки в порыве страсти, как сминала в кулаке, отвечая на жаркие ласки. Глухо простонав, поспешила вырваться из омута фантазий и, открыв глаза, задвинула дверь.
Сесть на кровать она себе не позволила — и так увидела то, что Алексей яростно оберегал от посторонних глаз. Щелкнув выключателем, Елена вышла из комнаты и, забрав с комода телефон, прилегла на круглый диван в гостиной.
Московская область. БО «Васильки»
Романова начала терять всякую надежду на спасение, но внезапно Гринев изменился в лице и, отпустив ее, сделал несколько шагов назад. Потирая покрасневшее запястье, Ира озадаченно обернулась и, увидев, что управляющий идет к ним, усмехнулась.
— Трус, — прошептала она Андрею.
Он ничего не ответил, лишь гневно зыркнул на нее.
— Добрый вечер, Ирина Алексеевна, — приторно произнес Бушин, остановившись напротив нее.
— Добрый вечер, Адольф Михайлович, — поздоровалась Романова и зябко поежилась, перехватив его откровенный взгляд.
Гитлер бесцеремонно рассматривал ее почти обнаженное тело и хищно ухмылялся. По его непроницаемому лицу невозможно было понять, о чем он думает. Ирине стало не по себе, но она старалась держать себя в руках.
