— И что же мы скажем полицейским? — Олег печально улыбнулся. — Что два любящих человека решили кардинально решить вопрос? Вторжение к женщине своей мечты — это какая статья?
— Никакая, — Вера ничуть не смутилась. — А вот некоторые вещи, Стрельцов, на пожизненное тянут, без права переписки.
— А я готов понести самое суровое наказание, — Олег выразительно поиграл бровями и тотчас же сменил тон: — Знаешь, мне сначала показалось, что это все — наваждение, потому что ничего подобного в моей жизни никогда не было. А с другой стороны, в моей жизни никогда не было тебя, — он подошел к ней почти вплотную. — Понятия не имел, что с тобой делать. Что вообще с этим делать.
— И ты не нашел ничего лучше, как… — лицо Веры исказилось. Меньше всего ей хотелось показать свою боль тому, кто ее причинил. И все-таки она расплакалась, просто не сумела сдержать внезапно подступившие слезы.
Стрельцов порывисто обнял ее, Смирнова уперлась кулачками в мощную грудь. Вырваться ей не удалось: наверное, потому, что на сопротивление не осталось сил. Не физических — моральных.
— Я не должен был тебя отпускать, — зашептал он на ухо. — И я не должен был пытаться заменить тебя кем-то. Не хочу кормить тебя сказками про то, что я такой и другим никогда не стану…
Вера резко отстранилась и посмотрела Олегу прямо в глаза. Печальный и усталый взгляд стал злым, а выражение лица — непримиримым.
— То есть ты извиняешься за то, что переспал с какой-то бабой, — медленно проговорила Вера. — Ты просишь прощения за чертову измену, и тебе не приходит на ум, что я пережила что-то более ужасное?! Да провались ты со своими признаниями, Стрельцов! Ты даже не понимаешь, что натворил, ты даже…
Оглядевшись по сторонам, Вера не нашла ничего тяжелее своей сумки. Схватила ее и со всей силы ударила Олега по плечу. Разумеется, никаких повреждений — только бесконечное изумление.
Происходящее в следующие пару минут можно было бы назвать потасовкой, если бы Смирнова чуть сильнее нападала, а Стрельцов хотя бы пытался защищаться. Он то и дело выкрикивал «о чем ты?», а она метко бросала в него все, что попадалось под руку.
— Вон отсюда, — наконец прошипела она. — И теперь твоя очередь передавать привет друзьям.
— Каким друзьям? Какой привет?
— Я сказала — вон!
Нервы сдали. Олег буквально взял Веру в охапку, завел в комнату и, усадив на кровать, аккуратно потряс за плечи.
— Или ты мне сейчас же все рассказываешь, или я все выясню сам.
Что-то в этих словах подкупило Веру. Может быть, предельно искреннее недоумение — ну невозможно так сыграть, за это «Оскара» дают! А может быть, ей так хотелось выговориться, что выбора не оставалось.
— Хорошо, я расскажу, — Смирнова встала и, скрестив руки на груди, зашагала по комнате.
Московская область. БО «Васильки»
Громов видел, как Бушин увел Иру из бара. Разного рода мысли заполнили разум. Он не знал, зачем она ему понадобилась, но очень надеялся, что ничего страшного не случится. В конце концов, управляющий выделил на беседу всего десять минут.
Тимур нервно постукивал пальцами по гладкой поверхности барной стойки и мужественно боролся с нарастающим желанием рвануть следом за ними. Погрузившись в раздумья, он не сразу заметил, как Андрей опустился на соседний стул и, жестом подозвав бармена, привычно заказал себе рюмку водки.
— Ну что, похоже, старый хрыч забрал себе нашу судью, — ухмыльнувшись, сказал Гринев и, подняв стопку, предложил: — Ну так, за нее и выпьем?
Громов неприятно поморщился — настроение совсем не располагало к общению, тем более, на болезненную тему. Но и проигнорировать произнесенные слова было бы совершенно неправильно.
— Может, и забрал, мне не доложился, — сухо ответил Тимур, надеясь на то, что это остудит пыл Андрея, и он наконец отстанет.
— Как же она была хороша-то, а… Вот уж я бы ей вдул… — протянул тот, мечтательно закатив глаза.
Все больше предаваясь фантазиям, Гринев не обращал никакого внимания на агрессию, исходящую от Тима.
Громов молча пил свое пиво, изо всех сил стараясь не сорваться — учинить скандал сейчас было бы совсем некстати. Но Андрей, словно специально, ковырял незажившую, кровоточащую рану.
— Как думаешь, если я поменяюсь с Васьком на следующую пятницу, я смогу купить ее на ночь? Это же не запрещено правилами? — сыпал вопросами он, потирая вспотевшие ладони. Гринев не мог больше думать ни о чем, кроме Романовой в этом потрясающем воображение платье.
Тимура уже потряхивало от негодования, но он терпел. Собрав всю волю в кулак, продолжал отгонять посещавшие его назойливые варианты расправы над Андреем. Но, как только услышал последнюю фразу, злость достигла апогея. В несколько глотков осушив кружку, Громов громко опустил ее на барную стойку и встал.
— Посиди за меня, я скоро вернусь, — приказал он и, не оглядываясь, направился к выходу.
Тим не знал, куда идет и зачем. Нервы натянулись до предела, и ему срочно требовалась передышка. Просто побыть в одиночестве, чтобы привести мысли в порядок и успокоиться.
Громов решил выйти на улицу, подышать свежим воздухом, но голоса, раздавшиеся где-то рядом, заставили сменить направление. Свернул за угол и увидел Бушина с Романовой. Стараясь оставаться незамеченным, прислонился боком к стене и скрестил руки на груди. Он не слышал, о чем они говорят, но видел, как напряженно Ира осматривается по сторонам.
Московская область. БО «Васильки»
Золотов, как завороженный, следил за грациозными движениями девушки. Ее изящные бедра плавно покачивались в такт музыке, распаляя огонь его страсти. Он хотел ее, с каждой секундой все больше, но намеренно растягивал предвкушение, ждал, когда все чувства достигнут максимума, чтобы испытать наивысшее удовольствие.
Мирослава была рада этой небольшой передышке, позволившей ей собраться с силами. Как ни пыталась она представить, что будет дальше, ничего не получалось. Все ее познания о сексе были скудны — Мира почему-то никогда не интересовалась этим таинством между мужчиной и женщиной. Конечно, она знала, откуда берутся дети, но никогда не рассматривала эту тему подробно. Для нормальной жизни в социуме ей вполне хватало информации из школьного курса биологии, но сейчас девушка очень жалела, что не изучила этот предмет детальнее.
Инга рассказала, что в первый раз больно будет в любом случае, но насколько — оставалось загадкой. Она же дала обезболивающую гель-смазку, которой Мирослава воспользовалась заранее, однако, сработает это или нет, никто не знал.
Еле живая от страха, она танцевала, как могла. Практически не слыша мелодию, Мира сбивалась с ритма и путалась в ногах, но ей было все равно — она не преследовала цель понравиться своему мучителю.
Налив очередную порцию алкоголя, Максим присел в кресло.
