— Счастливого пути, — вежливо пожелала Романова, мечтая поскорее остаться в одиночестве.
— Спасибо, пойдемте, я провожу вас.
Она кивнула и пошла вслед за Гитлером. Чем ближе они подходили к бару, тем больше Ирина нервничала — боялась встречи с Громовым, не знала, как посмотрит ему в глаза. Ей было безумно стыдно за все, начиная с этого несчастного платья и заканчивая позорным поцелуем с управляющим. Тимур, наверно, сильно разочаровался в ней.
В кого она превратилась? Когда успела стать такой глупой и безответственной? Она — Ирина Романова, всегда думающая головой, строящая всевозможные логические цепочки. Никогда не слушала сплетни и слухи, доверяя лишь проверенным фактам и вот сейчас, поддавшись сиюминутным порывам, самолично смешала себя с грязью. Опустилась до уровня продажной девки…
Ира твердо решила найти Громова и поговорить с ним, как хотела изначально, объяснить все, рассказать правду. Она знала, что теперь он, скорее всего, презирает ее, но должна была постараться исправить то, что наделала.
Москва. Квартира Смирновой
Вера осмелилась взглянуть на Олега только тогда, когда закончила говорить. Он сидел, сжав пальцами подбородок, разъяренный и одновременно очень несчастный.
— Как ты? — глухо спросил он.
— Жива, — отрубила Смирнова.
— Послушай, — Стрельцов тяжело сглотнул. — Я не знаю, почему ты так решила, но я бы никогда… Ты можешь мне не верить… Ай, да к черту. Я эту тварь закопаю.
Последняя фраза была сказана с таким спокойствием, что Вере стало страшно. Меньше всего это было похоже на брошенную в воздух угрозу.
— Олег, пожалуйста, — робко проговорила она.
— Что «пожалуйста»? — взорвался тот. — Пожалуйста, прости ублюдка? Или пожалуйста, так нельзя? А как можно? Так, как он с тобой?
— Я просто больше не могу об этом.
Смирнова протянула к нему руки.
То, что Стрельцов не имеет ни малейшего отношения к недавнему кошмару, ей стало ясно почти сразу. Странная вещь: облегчения это не принесло, но почему-то стало безопаснее. Доверие — конструкция шаткая, но в их случае небезнадежно разрушенная.
— Ведь если ты ни при чем, то можно во что-то верить, — вслух подумала Вера.
— Поверь в меня, — сказал Олег и обнял ее еще крепче.
Московская область. БО «Васильки»
Громов молча наблюдал за тем, как его женщина отдается другому. Ревность безжалостно сжигала его изнутри, а злость ослепляла, кровавой пеленой сползая на глаза. Он до последнего надеялся, что Романова передумает. Одно ее слово, любой жест, и Тимур бы вмешался, не позволил бы Бушину дотронуться до нее… Но Ира добровольно пришла сюда, по собственному желанию целовала управляющего. От осознания этого факта становилось еще противнее.
Громов считал ее непогрешимой, чистой и светлой, но сейчас он видел другую женщину. Ту, что совсем не знал. Что-то оборвалось внутри, мерзкое и горькое чувство разочарования заполнило собой образовавшуюся пустоту. Как она сумела переступить через все, что между ними было, с легкостью променять его на другого? Это просто не укладывалось в голове. Тим отказывался верить в то, что на самом деле Ира расчетливая и лживая. Ведь еще совсем недавно она таяла в его руках, откликаясь на каждое прикосновение, не могла же она притворяться наивной дурочкой, чтобы привлечь внимание Бушина… Или могла?
На пару мгновений Тимур растерялся. Он был совершенно не готов к такому повороту, просто не представлял, что делать, но быстро справился с обрушившимися на него эмоциями. Сжав кулаки до хруста в пальцах, заставил себя уйти. Больше не осталось сил, чтобы вынести эту ужасную пытку, и Громов вынужден был признать, что потерял Ирину, и смириться с этим.
Презирая себя за трусливое бегство, он торопливо шагал по коридору, мечтая оказаться как можно дальше, но он находился в запертой клетке. Такой же невольник, как и все остальные.
Кое-как добрался до комнаты и сразу прошел в ванную. Включив холодную воду, долго умывался, чтобы хоть как-то погасить тот пожар, что горел в груди. Ему было настолько плохо, что хотелось выть от бессилия, но он держался — только не сейчас. Предательство Ирины выбило почву из-под ног, Тим не знал, как ему теперь жить.
Память услужливо вернула его в прошлое… Их встречи, ее огромные голубые глаза, как она смотрела на него… Сердце мучительно сжалось, этот взгляд, полный доверия и любви, невозможно было сыграть. Ее нежные теплые губы, как пылко она отвечала на требовательные поцелуи.
«А теперь эти губы целует Бушин…» — любезно подсказал внутренний голос, и Громов не вытерпел.
— Это моя женщина! — прорычал он и одним резким движением скинул с раковины все тюбики. Но легче не стало.
Тяжело дыша, выключил воду и, обессиленно опустившись на пол, прикрыл глаза. Гнев и отчаянье разрывали на части, Тимур никак не мог справиться со своими эмоциями, слишком сильны и ярки они оказались…
Устало потерев лицо руками, Громов решительно встал — нужно было срочно возвращаться к работе. Опершись руками на раковину, он посмотрел на себя в зеркало. Лихорадочный блеск в глазах и дрожащие губы выдавали его с потрохами. Тим лишь горько усмехнулся своему отражению.
Вернувшись в комнату, он налил себе виски и, залпом осушив бокал, присел в кресло. Несколько минут он ждал исцеляющего эффекта, надеялся, что отпустит, но это не помогло — Тимур был так напряжен, что даже крепкий алкоголь не действовал на него. Громко выругавшись, он швырнул стакан на стол и покинул помещение.
Московская область. БО «Васильки»
Мирослава не шевелилась, крепко прижимала руки к груди, пытаясь скрыть свою наготу. Все происходящее казалось дикостью, она не понимала, чем заслужила такое обращение, почему Золотов ее унижает.
— За что ты так со мной? — едва сдерживая слезы, спросила девушка. — Я ведь ничего тебе не сделала.
Максим с трудом сфокусировал взгляд на ее лице.
— Я просто тебя хочу, — ответил он и, отхлебнув виски, добавил: — А я всегда добиваюсь, чего хочу.
— Но…
— Хватит! — рявкнул так громко, что Мира вздрогнула. — Исповедь закончена, — Максим расстегнул джинсы, снял их и швырнул на кресло. Туда же отправились и трусы.
Уверенный в своей привлекательности, он выпрямился и, встретив настороженный взгляд, ухмыльнулся.
Золотов следил за собой, занимался спортом, и тело его было неплохо сложено. Но это не произвело на Мирославу должного впечатления. Увидев, как Макс раздевается, она побледнела и отвернулась. Сердце колотилось в бешенном ритме, норовя выскочить из груди. До последнего надеялась, что все закончится, так и не успев начаться, но после того, как Максим предстал перед ней полностью обнаженным, надежда умерла. Мира никогда не видела голого мужчину, он пугал и вызывал отвращение. К горлу подступил ком, и она нервно сглотнула.
