Он не ответил, лишь смерил ее тяжелым взглядом и закрыл дверь на ключ.
Нехорошее предчувствие зародилось где-то в глубине души, и Ирина интуитивно отошла назад.
— Нам надо куда-то идти? — она предприняла еще одну попытку узнать правду, с опаской глядя на вошедшего мужчину.
Тяжело дыша, Громов силился унять внутреннюю панику. Он боялся посмотреть на Иру, боялся передумать, вся его уверенность рассыпалась, как карточный домик. Огромные голубые глаза смотрели на него так мягко и доверчиво, что Тимур на секунду растерялся, но все же смог взять себя в руки.
«Не справишься, отдам Гриневу, пусть он разбирается», — до сих пор звенели в голове слова Бушина, встретившегося ему утром в коридоре, Тим знал, что отступать ему некуда.
Мысленно сосчитав до десяти, Громов внутренне напрягся, запирая сердце на замок, и постарался убить в себе все ненужные эмоции.
— Нет, — грубо бросил он, сжимая руки в кулаки. Он смотрел поверх Ирины, взгляд его оставался жестким и серьезным.
Романова вглядывалась в его непроницаемое лицо, ища в нем хоть что-то знакомое, но перед ней был другой Тимур, дикий и опасный. Она совсем не знала его и не хотела узнавать. Он пугал ее своей холодностью и отстраненностью.
Больше не медля не секунды, Тим снял с себя футболку и, кинув ее на кровать, направился к Ире, намереваясь поскорее покончить со всем этим. Непоколебимая решимость сквозила в каждом его действии.
Ирину охватил страх, крик замер где-то в горле, а тело покрылось мелкими мурашками. Она, не понимая, что происходит, попятилась от Громова назад, но вскоре уперлась в подоконник. Тимур стремительно приближался. Нервно сглотнув, Романова попыталась увернуться от него и убежать, но он без труда поймал ее и крепко прижал к себе, не причиняя при этом боли. Оказавшись в плену его нежных рук, Ира замерла на секунду, справиться с лавиной чувств, обрушившихся на нее, было невозможно, и долгожданное тепло растеклось по ее венам, даруя зыбкую надежду.
Словно завороженный, Тим смотрел на то, как лихорадочно бьется жилка на ее шее, а из полуоткрытого рта срывается учащенное дыхание. Он боролся с желанием припасть к таким манящим губам, наслаждался близостью, вдыхая запах ее тела, впитывая его в себя, и никак не мог перейти к решительным действиям.
Опомнившись первой, Ирина пробовала вырваться, колотя кулаками по крепкой груди, но силы были явно не равны.
Наконец Громов очнулся от этого наваждения. Не обращая никакого внимания на ее сопротивление, зафиксировал руки за спиной, затем наклонил ее на кровать и задрал халат, оголяя женские прелести. Взглянув на камеру в углу экрана, он криво ухмыльнулся, ощущая себя полнейшим ублюдком. Тимур прекрасно знал, что Гитлер непременно наблюдает за ним и жаждет зрелищ. Сжав оба запястья Ирины левой рукой, правой мужчина медленно провел по бедру вдоль линии кружева и звонко шлепнул по ягодице.
Романова вскрикнула, кожу неприятно обожгло. Она рефлекторно захотела отодвинуться, но Тим лишь крепче придавил ее к кровати, в очередной раз доказывая свое превосходство. Она была ошеломлена, силясь осмыслить происходящее, она пребывала в полнейшей прострации. Ира недоумевала: как нежный и трепетный Громов из ее фантазий мог вмиг превратиться в совершенно чужого мужчину, грубого и жесткого? Он обращался с ней как с проституткой, чем приводил в полнейший ужас. Ирина осознавала, что должна испытывать отвращение от происходящего, но в очередной раз ловила себя на мысли, что ей не противны его касания.
Тим продолжал звонко шлепать по бархатной коже ягодиц и нежно заглаживать следы от ударов, создавая контраст ощущений. При каждом ударе Ира вздрагивала, и тысячи мурашек пробегали по телу, заканчивая свой путь внизу живота. Пробравшись под тонкую ткань ее трусиков, он зацепил их пальцем и стянул вниз. Открывшаяся взору картина не могла не возбудить, и Тимур, ощутив привычное напряжение в паху, шумно выдохнул. Не справившись одной рукой с пряжкой на ремне, Громов на несколько секунд разжал вторую ладонь, чтобы приспустить джинсы и трусы.
Ире этого было достаточно. Освободившись, она перевернулась на спину и, не удержавшись скользнула взглядом по его возбужденному члену, показавшемуся ей огромным. Испугавшись, что он разорвет ее, Романова попыталась отползти от Громова в угол кровати, но он не позволил ей этого сделать, крепко схватив за щиколотку.
Ирина брыкалась, как могла, отбивалась от насильника, совершенно не замечая его суровый взгляд. Ее ноги больно попадали по телу, но Тимур не обращал на это никакого внимания. Ему понадобилась вся его выдержка, чтобы спокойно наблюдать за этой истерикой. Громов ждал передышку, намереваясь воспользоваться моментом и подчинить Иру себе. Прерывисто дыша, она на мгновение остановилась, переводя дух, и в ту же секунду Тим резко дернул ее на себя. Оказавшись между ее ног, крепко зафиксировал руки над головой, не давая возможности вырваться.
Поддавшись порыву, он развязал пояс на халате и распахнул его полы. Обнаженное тело желанной женщины предстало перед ним во всей красе. Тимур судорожно вздохнул, стараясь обуздать эмоции. В любой другой ситуации он бы заставил ее тело трепетать, целовал и ласкал до тех пор, пока не почувствовал, что она хочет его с не меньшей силой, но только не сейчас.
Заметив, что в его взгляде больше нет огня, лишь холодная решимость, Ира напряглась и умоляюще посмотрела на Громова. Все ее тело сотрясала нервная дрожь, а в широко распахнутых глазах отчетливо читался страх. Она готова была расплакаться от беспомощности.
— Не делай этого, пожалуйста, — прошептала Романова дрожащими губами, но Тим был непреклонен, он будто не обратил внимания ее просьбу.
Его возбужденная плоть уперлась ей в промежность, и Ирина ощутила, как внизу живота становится горячо и влажно. Она наконец осознала, что хочет его до одури, но только не так, не силой. Мягкая головка его члена несколько раз коснулась ее влажных складок, и сумасшедшее желание почувствовать его внутри вытеснило все посторонние мысли. Животные инстинкты брали свое, вынуждая подчиняться первобытной власти мужчины над женщиной. Ира текла, как шлюха, и ничего не могла с этим поделать. Понимая, что теряет контроль над собой, уступая чувственному натиску тирана, она вновь начала вырываться.
У Тимура уже не осталось сил, ни физических, ни моральных, чтобы бороться с ней. Стиснув зубы, он резко вошел в ее тесное лоно, пресекая все попытки к сопротивлению, и хрипло застонал, когда упругие мышцы обхватили его возбужденный член, не пуская внутрь. Он остановился, давая ей возможность привыкнуть к этим ощущениям.
Романова вскрикнула от внезапной боли, пронзившей ее тело, и замерла, пытаясь игнорировать тепло, волнами распространявшееся по телу и наполнявшее каждую клеточку трепетом и восторгом. Она не могла расслабиться и позволить себе насладиться моментом близости, считая это не допустимым.
Ира сжалась в его руках и вдруг стала такой маленькой и беззащитной, что Громов непроизвольно замер. Безграничная нежность и мучительная жажда обладания боролись в нем, он сдерживался, как мог, боясь вновь причинить ей боль.
