— Я… Да я-то нормально, ты лучше скажи, как дела в отделении? Без происшествий?
— Не переживай, Слава отлично справляется.
— Ладно, ты, если что, звони, — сказала Куликова и завершила вызов.
«Ну хоть где-то все хорошо», — подумала она и, встав с постели, направилась в душ.
Московская область. БО «Васильки»
Бескрайние поля раскинулись по обе стороны от проселочной дороги, по которой, уверенно рассекая копытами воздух, летел вперед вороной жеребец, практически не касаясь земли. Громов, гнавший коня во весь отпор, твердой рукой управлял им, контролируя все действия, но не ограничивая свободу. В каждом движении животного чувствовалась мощь и сила. А всадник, сливаясь с ним в единое целое, ощущал, будто за спиной выросли крылья, и был абсолютно счастлив. В такие моменты никакие посторонние мысли не могли пробиться в его сознание и нарушить невидимую связь с любимым зверем.
Но сегодня все было по-другому: как ни старался, Громов не мог освободить голову, вновь и вновь возвращаясь к событиям в комнате Иры. Сердце больно сжималось, когда он вспоминал ее пустой взгляд. Тимур понимал, то, что он натворил, нельзя ни простить, ни оправдать, но поступить по-другому не мог. Ирина слишком много значила для него, и он не смел позволить, чтобы кто-то причинил ей боль. Он совершенно не подумал о том, что, выполнив приказ управляющего, станет таким же преступником, как и все остальные, а значит, перейдет на сторону зла.
Громов всегда был убежден, что в любой ситуации нужно оставаться человеком, но сегодня он вынужден был стать зверем. Страшным зверем, безжалостно насилующим слабую женщину. Ради нее он поступился своими принципами, которые никогда не предавал. Но как теперь справиться с внутренними демонами, рвущими душу на части, Тим не знал. Его переполняли боль и отчаяние, он ненавидел себя, чудовищное чувство вины грызло его изнутри, и, стараясь избавиться от него, Громов гнал коня во весь отпор. Но от себя не убежишь, мысли были быстрее него.
Остановившись на самом берегу, он слез с коня и подошел к самой кромке воды. Настолько близко, насколько это позволяло ограждение. Сильный порыв ветра пробрал до костей, но Тимур не пошевелился, он вглядывался в водную гладь, пытаясь найти лекарство от тоски. На суровом лице невозможно было прочесть никаких эмоций, но в душе творился настоящий хаос.
Опустившись на колени, громко закричал, что было сил, и закрыл лицо ладонями. Легче не стало совершенно. Поняв, что не сможет избавиться жалящих чувств и договориться со своей совестью, Громов злобно пнул забор ногой и, взобравшись на лошадь, вновь пустил ее в галоп.
Загнав жеребца в мыло, он вернулся к конюшне.
— Долго в этот раз, застоялся он без тебя, — отметил улыбчивый конюх, встретив Тимура.
— Да, давно не ездил на нем, — с сожалением ответил Громов, направляя животное по кругу левады.
— Тебя Гитлер искал, просил зайти сразу, как появишься.
— Что ж ты раньше не сказал? — взволнованно спросил Тим.
Спрыгнув с коня и похвалив его за хорошую работу, мужчина передал вожжи в руки конюха и попросил:
— Отшагай сам, с меня причитается.
— Договорились, — отозвался бойкий парнишка, взбираясь на уставшее животное.
***
Подходя к главному корпусу, Громов увидел Бушина и Васю, беседующих между собой, и, недолго думая, свернул к ним.
— Привет, — поздоровался он с Васей и пожал протянутую руку.
— Адольф Михайлович, вы меня искали? — осторожно поинтересовался Тимур, прикидывая в голове, что вдруг могло понадобиться управляющему, какую гадость он в очередной раз придумал.
— Да, хотел сказать, что для первого раза ты неплохо справился с поставленной задачей. Наконец-то с нашей судьи снята ее неприкосновенность, давай теперь готовь ее для полноценной работы, — засмеявшись, сказал Гитлер и похлопал его по плечу.
— Спасибо, — напряженно ответил Громов и хмуро взглянул на Васю, виновато опустившего голову.
— Ты куда-то торопишься? — осведомился Бушин.
— Нет, но я из конюшни, хотел принять душ.
Гитлер утвердительно кивнул, и, обсудив еще несколько рабочих моментов, все трое направились в главный корпус.
Войдя в здание, Тимур рассчитывал пойти в свою комнату, но, услышав пронзительный крик Ирины, резко сменил направление. Перед глазами сразу же всплыла картинка недавнего сна, и холодный пот мгновенно выступил на коже. Быстро продвигаясь по темному коридору, Громов спешил на помощь изо всех сил. Он остановился возле Ириной комнаты, надрывные женские рыдания и зловещий смех мужчины смешались в один оглушительный взрыв.
Трясущимися руками Тимур попытался открыть дверь, но результата не последовало, она была заперта изнутри.
Романова продолжала громко кричать, а Громов бился в закрытую дверь и ничего не мог сделать. Наконец, собрав последние силы, он все-таки выбил эту несчастную дверь и, ввалившись в комнату, обезумел от увиденного.
Глава 15
Московская область. БО «Васильки»
Оставшись одна, Ира устало закрыла глаза, мечтая забыться. Разочарование и унижение разрывали ее душу на части. Слезы нескончаемым потоком текли по щекам, освобождая сердце от переполнявших эмоций. Сжавшись в комок, она пыталась отгородиться от всего мира и спрятаться от самой себя. Но ничего не получалось, как бы Ирина ни старалась стереть из памяти все случившееся, тело до сих пор хранило тепло его нежных рук и трепетало от воспоминаний.
Раз за разом переживая момент их близости, Романова презирала себя за слабость, за то, что поступила как потаскуха, разрешив воспользоваться собой. За то, что ей нравились его ласки, и за то ни с чем не сравнимое удовольствие, которое она получила, вопреки своим ожиданиям. «Это неправильно, так не должно быть», — мысленно сокрушалась она. Никак не могла принять тот факт, что за столько лет с мужем не испытала ни одного, как оказалось, настоящего оргазма, хотя, бесспорно, ощущения во время секса были приятные, но они не шли ни в какое сравнение с теми, что Ира испытала несколько минут назад. А осознание, что ее изнасиловал тот, кому она доверяла, вообще вгоняло в апатию. Как с этим дальше жить, она не знала. Да и жить, в общем-то, уже не хотелось, тупая боль в области солнечного сплетения мешала дышать полной грудью.
Романова еще долго лежала и смотрела в одну точку, всецело погрузившись во внутренние переживания. Когда слезы наконец высохли, она поняла, что полностью опустошена, все чувства будто высосали. Эмоциональный вакуум полностью поглотил ее, даруя долгожданное успокоение.
Очнувшись, Ирина села на кровати, пряча лицо в коленях. Она не знала, сколько времени пролежала вот так, без движения, но мышцы предательски ныли, даже те, о существовании которых она не подозревала. Собравшись с силами, Ира заставила себя встать и пойти в душ, чтобы смыть весь этот кошмар.
