Ощутив знакомое тепло Его тела, она старалась бороться с собой, но сил не было совершенно. Ира не выдержала и, уткнувшись в его грудь, провалилась в темноту.
Крепко прижимая ее к себе, Громов практически не чувствовал тяжести ее тела. Он очень боялся не успеть, быстрыми шагами направлялся к медицинскому центру.
— Держись, Ириш, слышишь? Только держись. Все будет хорошо, — шептал он, как мантру, в надежде на то, что Романова его слышит.
***
Войдя в здание, Тимур попросил охранника позвать врача, а сам, распахнув ногой дверь в смотровую, прошел внутрь. Огляделся и, аккуратно переложив Ирину на кушетку, остался стоять рядом. Через несколько минут пришел врач-травматолог, Кораблев Иван Васильевич, мужчина лет пятидесяти, плотного телосложения.
— Дядь Вань, помогите ей, — отчаянно попросил Громов, взволнованно глядя на вошедшего доктора.
— Что случилось? — без лишних предисловий осведомился Кораблев, помыл руки и подошел к Тимуру.
— Гринев постарался, — зло отозвался Тим, невольно сжав кулаки.
— Чем это он ее? — поинтересовался Иван Васильевич, тщательно осматривая кровоподтеки на открытых участках тела женщины.
— Не знаю, ремнем вроде.
— Давно она без сознания? — уточнил травматолог, проверяя реакцию зрачков.
— Не больше десяти минут.
— Помоги раздеть.
Набрав в шприц прозрачный раствор, он сделал Ире внутривенный укол и подал Громову ножницы. Вдвоем они аккуратно разрезали и сняли с Ирины одежду. Под ней синяки выглядели не так уж и плохо, видимо, ткань смягчила удары.
— Андрею тоже досталось, скоро приведут, — предупредил врача Тимур.
— Не все так страшно, как выглядит, ран хоть и много, но они не глубокие, почти все заживут так, что и следов не останется. Но рентген и УЗИ мы все-таки сделаем, после того как осмотрю Гринева, а пока пусть полежит под капельницей, набирается сил.
— Она останется у вас?
— Конечно, на пару недель точно. Да не переживай, подлечим, и будет лучше прежнего, — добродушно засмеялся Кораблев.
— Спасибо, — поблагодарил Громов и пожал протянутую руку.
— Да тебе самому помощь нужна, — сказал Иван Васильевич и перевернул его руку ладонью вниз, заметив разбитые в кровь костяшки пальцев. — Скажу Юле, пусть обработает.
— Не нужно, обойдусь.
— Иван Васильевич, я вам тут нужна? — спросила Михайлова, заглядывая в смотровую. — Там Гринева принесли, весь в крови.
Кораблев вопросительно посмотрел на Тимура, но тот только неопределенно пожал плечами.
— Юленька, займись женщиной, установи катетер в вену и капельницу с физраствором, а я пойду второго осмотрю. Громов, со мной — скомандовал он, и мужчины вдвоем вышли из кабинета.
***
Бушин пребывал в бешенстве от того, что Гринев приносил больше проблем, нежели пользы. Вот уже которая женщина по его вине временно теряет трудоспособность, а это влечет за собой убытки. Просмотрев записи с камеры видеонаблюдения, установленной в комнате судьи, Адольф так и не смог понять, зачем Андрей избил ее, можно было добиться желаемого и другим путем. Прав был Громов, Гринев совершенно неуправляемый, к тому же еще и очень глупый. Решив в срочном порядке побеседовать с провинившимся охранником, Гитлер отправился в медицинский центр.
Оказавшись в здании с красным крестом, Бушин прошел в кабинет врача, чтобы узнать, как обстоят дела с Романовой и Андреем. Выяснив все интересующие его подробности, управляющий направился в палату Гринева.
Адольф Михайлович с нескрываемым удовлетворением разглядывал избитого, сожалея лишь о том, что это не он его так отделал.
Увидев вошедшего, Андрей попытался привстать, но чудовищная боль в голове заставила его опуститься обратно на подушку.
— Да лежи уже, убогий, — саркастично произнес Гитлер и прошел в палату.
Гринев прекрасно понимал, что за сегодняшний инцидент по головке его не погладят, но все же надеялся на снисхождение.
— Скажи мне, какого хера ты полез к судье, а? — строго спросил Бушин, он был так зол, что эти желваки ходили на его скулах.
— Трахнуть хотел, — честно ответил Андрей и зажмурился, каждое слово доставляло ему нестерпимую боль.
— Тебе что, своих баб мало?
— Я эту хотел.
— Детский сад. Ты вообще понимаешь, че ты творишь? Зачем по лицу-то бил? — сдерживаясь из последних сил, спросил Адольф Михайлович.
— За то, что эта сука меня облевала, — попытался оправдаться Гринев.
— Идиот! — закричал Бушин. — Если останутся шрамы, ее придется списать за ненадобностью, а ты заплатишь мне за это собственной шкурой. За каждый потраченный на нее рубль! Понял?
— А я-то че? Это Громов не смог научить ее послушанию.
— Я спрашиваю, понял? — проигнорировав предыдущую реплику, сердито переспросил управляющий.
— Понял, — обреченно вздохнул Андрей.
Удовлетворенно кивнув, Гитлер направился к двери, но, вспомнив, о чем хотел сказать, остановился и обернулся.
— Чтоб я тебя ближе, чем на десять метров, рядом с судьей не видел! Да и вообще, прежде чем на кого-то залезть, спроси!
— То есть вокруг куча блядей, а трахать нельзя, что ли? — Гринев удивился абсурдности слов управляющего.
— Эти бляди стоят денег и приносят реальную прибыль, а от тебя пока одни только убытки. Усек разницу? — раздраженно крикнул Бушин.
— Но Адольф Михайлович… — попытался возразить Андрей.
— Я все сказал! — перебил его Гитлер. — Еще раз тронешь кого-то без моего ведома, я за себя не отвечаю, — пригрозил он и, покинув палату, направился дальше по коридору.
— Добрый вечер, Адольф Михайлович, — поздоровалась Инга, как только управляющий вошел.
— Привет, как твоя соседка? — поинтересовался он, указывая на Романову, лежащую на соседней кровати.
— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Она со мной не разговаривала.
Бушин подошел к спящей женщине и внимательно посмотрел на ее лицо, несколько кровоподтеков и синяков красовались на ее нежной коже. Вспомнив слова Кораблева о том, что следов не останется и через две недели Ира сможет начать работать, Гитлер остался доволен и, выйдя в коридор, отправился в свой кабинет.
Москва. Гостиница «Южная»
Наконец добравшись до нужного здания, полный решимости, Дымов вошел внутрь и, преодолев два этажа по лестнице, остановился возле двадцать четвертого номера. Уверенно постучал в дверь, и буквально через несколько секунд она открылась. Сердце тут же ушло в пятки, как только он увидел на пороге Куликову. Еще днем она вихрем ворвалась в его кабинет, а сейчас… Стояла перед ним такая теплая и домашняя, в уютном белом халате и тапочках, тушь слегка размазалась, а на щеках уже успели высохнуть дорожки от слез.
