— Неужели Стас Дымов сам не может узнать номер телефона?
— Стас Дымов может все, если хочет, но зачем усложнять?
Московская область. БО «Васильки»
— Ириш, — нежно позвал Тимур, как только они остались наедине.
Мурашки пробежали по ее коже, напоминая о том, что она так пыталась забыть. Нервно сглотнув, Романова продолжила хранить молчание, но Громов не намерен был так просто сдаваться.
— Я не уйду, пока мы не поговорим, — твердо сказал он, дотрагиваясь до ее плеча. — Слышишь меня?
— Зачем ты пришел? — сквозь зубы спросила Ира. Брезгливо передернув плечами, она поспешила скинуть с себя его руку. Ее тело, помимо воли, откликнулось на это прикосновение, но Ирина, до боли закусив губу, нашла в себе силы ничем не выдать своего состояния.
— Узнать, как ты себя чувствуешь, — мягко ответил Тим.
Ему ужасно хотелось обнять ее, прижать к себе, спрятать от всех невзгод в своих объятиях, но он понимал, что сейчас Романова видит в нем только врага. Сможет ли она когда-нибудь простить его, неизвестно.
— Просто замечательно, — не выдержав, воскликнула Ира и села на кровати.
Повернувшись лицом, так чтобы видны были безобразные синяки и кровоподтеки на коже, она с вызовом посмотрела Громову в глаза и продолжила: — Именно так, как и должна себя чувствовать женщина, которую сначала изнасиловали, а потом избили.
Глядя на ее изуродованное лицо, Тимур ощущал, как сердце болезненно сжималось. Вина за все случившееся будто придавливала его к земле многотонной плитой.
— Что? Не нравлюсь? — горько усмехнувшись, поинтересовалась Ирина. Ей было больно и обидно, и она неосознанно пыталась выплеснуть эти эмоции на источник всех ее бед. Но легче от этого не становилось.
— Ир, выслушай меня, — примирительно проговорил Громов и протянул к ней руку, но она резко отпрянула от него.
— Я поражаюсь, неужели в тебе нет ничего святого? Как ты так можешь? Вытер ноги сам, потом отдал попользоваться другому, а теперь пришел как ни в чем не бывало…
— Да все не так, — крикнул Тимур, прервав ее монолог, и, не сдержавшись, ударил в стену ладонью.
— А как?
Несколько мучительно долгих секунд они смотрели друг другу в глаза. Громов не мог ей рассказать всю правду. Слишком многое стояло на кону. Он просто не смел подвергнуть опасности, в первую очередь, ее саму. Если его обман раскроется, то Иру в лучшем случае отдадут другому, а о худшем он боялся даже думать.
Так и не дождавшись ответа, Романова грустно улыбнулась. Все что угодно она ждала от него, но только не молчания. Где-то в глубине души Ирина хотела оправдать его, надеялась услышать хоть что-то, что могло бы обелить его, но, увы, чуда не произошло. В очередной раз разочаровавшись в Тимуре, она отвернулась к стене, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
— Ир, — мягко произнес Тим, хотя внутренний голос громко кричал. Противоречивые эмоции раздирали его душу, он не знал, как быть. Все это было ужасно несправедливо, Ира наказывала его за то, чего он не совершал.
— Уходи, — чуть слышно прошептала она и ощутила, как по щеке покатилась горячая слеза. В который раз пообещав себе не плакать, вновь наступала на одни и те же грабли, роняя слезы из-за Громова.
Поняв, что ничего в этот раз не добьется, Тимур развернулся и быстрым шагом покинул палату.
Москва. Курский вокзал
Остановившись на парковке, Дымов заглушил двигатель, и в салоне повисла неловкая тишина. Несколько секунд они просто молча смотрели друг на друга. И оба понимали, что нужно расходиться, но почему-то совершенно не хотелось это делать.
— Я что-то должна? — невинно спросила Куликова, а в глазах ее вспыхнул озорной огонек.
— Я беру только натурой, — ответил Стас, наблюдая за ее реакцией.
По одному лишь взгляду Таня поняла, что тот поцелуй в кабинете для него определенно что-то значил, и ей, как женщине, было приятно это осознавать. Улыбнувшись своим же мыслям, Татьяна покинула салон автомобиля.
Стас вышел следом и, открыв заднюю дверцу, вытащил небольшую спортивную сумку. Куликова протянула руку, чтобы забрать ее, но Дымов коротко пояснил:
— Я провожу.
Татьяна лишь неопределенно пожала плечами. Сопротивляться было глупо, ведь она сама хотела оттянуть момент расставания.
Быстро пройдя досмотр багажа, они вышли на перрон.
— Какой же вагон? — пыталась вспомнить Таня, проходя вдоль прибывшего поезда, и сама не заметила, как произнесла эту фразу вслух.
— Второй, — по инерции отозвался Стас и остановился. — Вот он как раз.
Куликова удивленно посмотрела на него и невольно улыбнулась. Он помнил не только время отправления, но и номер вагона. С каждым разом она все больше убеждалась в том, что их встреча неслучайна. Была уверена, что Дымов приехал не просто отдать билет… Но если он хотел переспать с ней, почему не воспользовался таким удобным случаем? Почему вдруг решил проводить ее прямо до поезда? Таня открывала для себя Стаса с новой, неизвестной даже ему самому, стороны.
Она взяла свою сумку, но отходить не спешила. В воздухе вновь повисло молчание, и никто не смел его нарушить. Куликова, как завороженная, смотрела в его глаза и не находила в себе силы что-либо сказать, а просто развернуться и уйти она не могла.
— Стас, спасибо тебе, — искренне поблагодарила она.
Дымов тоже не знал, что делать в данной ситуации. Чувствовал себя полнейшим идиотом, хотя бы потому, что не хотел отпускать Таню. Все выходило из-под его контроля, и это раздражало. Он привык всегда быть хозяином положения, но сейчас обстоятельства управляли им.
— Как будет что-то известно, я позвоню, — произнес как можно серьезнее, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, чтобы ничем не выдать свои истинные эмоции.
Татьяна еле заметно кивнула и, отвернувшись, примкнула к собравшейся толпе. Люди не спеша заходили в вагон и занимали свои места. Куликова уже было собралась достать документы, как почувствовала на себе пристальный взгляд. Она была уверена, Стас все ещё стоит за спиной. Сердце бешено застучало, дыхание участилось. Если Таня сейчас этого не сделает, никогда себе не простит. Сейчас или никогда.
Поддавшись внезапно накатившему порыву чувств, она резко обернулась — интуиция не обманула, Дымов так и не сдвинулся с места. Буквально в два шага преодолела расстояние между ними и нежным поцелуем прижалась к его губам, обвив шею рукой и положив ладонь на затылок.
Стас не растерялся и тут же перехватил инициативу, требовательно скользнув языком в глубину ее рта. Обеими руками крепко прижал к себе за талию, с еще большей страстью сминая мягкие губы. Что творила с ним эта женщина? Разжигала настоящий пожар, одним лишь прикосновением вызывала бурю эмоций, мышцы моментально напрягались, и нестерпимое желание закипало внутри. Что, блядь, она творила? Невероятное возбуждение и вместе с тем мощный прилив нежности обрушились ударной волной, и Дымов просто напросто терял самообладание.
