В сентябре 1960 г. была проведена очередная реорганизация номенклатуры, по итогам которой в номенклатуру Секретариата ЦК КПСС были включены некоторые руководящие работники министерств, ведомств, первые заместители председателей советов народного хозяйства республик, где было только по одному совнархозу, заместители председателей всероссийского, украинского и казахстанского совнархозов. Одной из целей новой номенклатуры, как установлено в историографии, стало «…предотвращение широко распространившейся практики самовольных кадровых решений регионов в отношении предприятий союзного уровня. В номенклатуру Секретариата ЦК включили 63 директора крупнейших промышленных предприятий: 44 – тяжелой промышленности и 19 – машиностроения; еще 45 директоров промышленных предприятий включили в номенклатуру Бюро ЦК КПСС по РСФСР
[1411], которое лично возглавлял Н. С. Хрущев. Фактически имело место снижение правительственного контроля над советско-хозяйственными предприятиями с одновременным усилением контроля партаппаратного. Контроль «со стороны аппарата ЦК КПСС»
[1412] над «административно-управленческим аппаратом»
[1413] объективно возрос и в ходе проверки исполнения совместного постановления ЦК КПСС и Совета министров СССР от 25 сентября 1958 г. о сокращении советско-хозяйственного аппарата: заведующий отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам направил 26 июня 1961 г. докладную записку в Секретариат ЦК КПСС, в которой констатировал: «…работа по совершенствованию административно-управленческого аппарата в ряде мест проведена как единовременная кампания, которая не дала достаточно ощутимых результатов. В некоторых звеньях государственного и хозяйственного управления аппарат остается все еще излишне большим, дорогостоящим и нуждается в дальнейшем упрощении. Вместе с тем многие партийные и советские органы не проявляют достаточного контроля за выполнением указаний ЦК КПСС и правительства по данному вопросу»
[1414]. 3 июля документ был доложен секретарю ЦК КПСС Ф. Р. Козлову…
[1415]
Чудо – в ином: Н. С. Хрущев отчасти поверил собственным заявлениям о возврате ко временам «мифического Ленина» и взял курс на реализацию поздних установок вождя мировой революции. 19 февраля 1962 г. Первый секретарь ЦК направил в Президиум ЦК КПСС записку «Об улучшении контроля за выполнением директив партии и правительства», в которой указал: «… считал бы целесообразным образовать единый контрольный центр – Комитет партийного контроля ЦК КПСС (КПК) с соответствующими органами на местах, возложив на него обязанности осуществлять контроль за всеми линиями. Это и будет претворением в жизнь ленинских указаний»
[1416]. Вся проблема в том, что Н. С. Хрущев, который при «позднем Ленине» не входил в высшую партийную «обойму», едва ли представлял себе ленинский план властной рокировки в его первозданном виде. Н. С. Хрущев планировал создать орган, подчиненный руководителю Секретариата ЦК, а вышло действительно по-ленински: благодаря активной деятельности посаженного им на КПК А. Н. Шелепина Н. С. Хрущев слетел с партийного Олимпа. Л. И. Брежнев на Декабрьском 1965 г. пленуме ЦК КПСС переименовал КПК и, главное, лишил его властных полномочий
[1417]. Советский Союз вернулся к властной модели 1957 года.
Ссылки на руководящую правительственную работу деятелей КПСС имели следствием неуклонное уменьшение веса правительства в советской политической системе. В первой половине 1970-х гг., по свидетельству тогдашнего заместителя председателя Совета министров СССР П. Е. Шелеста, в Президиуме Совета министров «все» происходило «бестолково, неорганизованно и сумбурно»
[1418].
РАЗДЕЛ IV. СИСТЕМА ВЛАСТИ И УПРАВЛЕНИЯ СССР
Глава 1. «Пройтись хозяину по рядам партии с метлой в руках обязательно следовало бы». Коммунистические фракции и ячейки на «страже» госаппарата
В 1925 г. член Политбюро ЦК РКП(б) Г. Е. Зиновьев четко обозначил основную проблему советского государственного строительства, в полном объеме вставшую перед большевистской партией после ликвидации Левоэсеровского выступления в июле 1918 г.: «Мы государственная партия, и нам необходимо определенное количество работников в государственном аппарате. Но мы государственная рабочая партия, и нам необходимо определенное количество коммунистов, где есть рабочие. Такой пересмотр возможен, и партия должна его провести»
[1419]. В годы Гражданской и Советско-польской войн, когда партия и ее социальная база – революционно настроенные рабочие – находились на фронтах, процесс серьезно растянулся, а в условиях нэпа, когда В. И. Ленин расписался в отсутствии высокоорганизованного пролетариата в России как такового
[1420], а оппозиционеры поздравили вождя с тем, что РКП(б) представляет собой «авангард несуществующего класса»
[1421], т. е. класса, который еще нужно создать по сути искусственным образом (сверху), стало ясно, что процесс затянется на десятилетия. Однако для решения практического вопроса об организации управления страной у большевиков времени не было.
В конце 1917 г. появилось важное звено взаимодействия между партийным и советско-хозяйственным аппаратами управления – коммунистические фракции государственных учреждений. Британский историк Э. Карр отметил, что «ячейки, хотя и низшие в партии, были отнюдь не наименьшими по значению элементами партийной системы. Представить себе подлинную картину этих ячеек даже трудней, чем представить себе Советы – низшую ступеньку советской системы. Но во многих отношениях они унаследовали суровые традиции мелких подпольных групп, через которые партия распространяла свое влияние в царской России. И вся структура зависела, по крайней мере на ранних этапах революции, от их верности и эффективности»
[1422]. На наш взгляд, если вводная часть тезиса Карра полностью соответствует действительности, то последняя глубоко ошибочна. Изначально как раз ячейки стоили немного – лишь их длительное целенаправленное укрепление стало решением конкретной задачи в рамках достижения важной (не конечной!) цели: установления гегемонии большевистской партии, в точнее – ее руководящего ядра – во властной системе Страны Советов.
