Принятой фракцией и утвержденной МК РКП(б) «Инструкцией для фракционных ячеек на местах» прописывалось, что во фракции должны вступать все коммунисты – сотрудники советского учреждения или наркомата, а в случае отказа коммунисты автоматически лишались «возможности работать в данном учреждении»
[1443]. Коммунистическим ячейкам ставились следующие задачи: «а) расширение и укрепление рядов партии, следствием чего является политическое укрепление советской власти; б) техническое укрепление органов советской власти»
[1444]. 18 сентября 1918 г. состоялось заседание общегородской фракции коммунистов – служащих советских учреждений, на котором были рассмотрены следующие вопросы: организационные (проведены выборы), устройства лекций, организации сочувствующих и др.
[1445]
Однако на реализацию заложенных возможностей требовались время и относительно спокойная обстановка. В условиях растянувшегося на несколько месяцев – по крайней мере, до октября 1918 г. – переезда государственного аппарата из Петрограда в Москву, необустроенности столичного быта (очереди за пайками) и постоянных партийных мобилизаций наладить повседневное руководство оказалось невозможно, о чем прямо заявила старый большевик, в 1903 г. – агент «Искры», Ц. С. Бобровская «Совещанию членов и кандидатов Бюро фракции коммунистов – сотрудников совучреждений и наркоматов (курсив наш. – С.В.) г. Москвы»
[1446], состоявшемуся в середине ноября 1918 г. Выбранная в бюро, разумеется, для предания этому органу веса в большевистской партии, 15 сентября 1918 г., Бобровская выдвинула идею о том, что советские учреждения, включая наркоматы, должны контролироваться коммунистическими ячейками и/или фракциями через районные комитеты РКП(б)
[1447]. Именно такая схема взаимодействия партийных и государственных учреждений будет принята впоследствии. Именно поэтому утверждение устава фракций госучреждений заложило основы для установления плотного контроля партийных органов над советско-хозяйственным аппаратом, однако не позднее 18 декабря 1918 г. коммунистическая ячейка советских служащих все же приступила к работе
[1448], но вскоре, как и предсказала Бобровская, приказала долго жить.
Коммунистические фракции наркоматов стали активно проводить кадровую политику – в плане селекции – уже в 1918 году. Так, 21 сентября «фракция коммунистов – сотрудников Народного комиссариата государственного контроля», заслушав вопрос «О приеме, увольнении и перемещении сотрудников Контроля», постановила «просить народного комиссара издать приказ по Контролю о том, чтобы прием, увольнение и перемещение сотрудников производить с ведома и с согласия бюро фракции»
[1449]. Что характерно, этим общим пожеланием фракция не ограничилась: рассмотрев 11 кандидатур на вылет, фракция постановила «просить народного комиссара уволить со службы всех перечисленных 11 лиц»
[1450]. Главным основанием на данном этапе, впрочем, явилось, как водится, обстоятельное изучение политической физиономии сотрудников: «1. Скрябина П. М. – заместителя управляющего 3-м гражданским отделением. Один из активных саботажников. Бюрократ до мозга костей. Даже б[ывшей] Центральной коллегией, принявшей обратно на службу всех саботажников, не был принят обратно, и только уже здесь, в Москве, был назначен управляющим отделом личного состава. Абсолютно без всякого вреда для дела подлежит увольнению немедленно. Заместитель не требуется. 2. Лебедева Н. Н. – управляющего Общим отделом. Старый контроль[ный] работник, но очень посредственный. Был в фаворе при царском правительстве, при Керенском. Был выставлен кандидатом на должность Государственного контролера при Керенском. Общее впечатление – “и нашим, и вашим”. Без всякого вреда для дела мог бы быть заменен своим помощником Адо, но после окончательной поверки пригодности такового в политическом отношении. 3. Коневского А. В. – старшего делопроизводителя Отдела личного состава. Бывший бухгалтер Отчетного отдела. Всегда стоял и ныне стоит в оппозиции советской власти. Один из руководителей саботажа в Отчетном отделе, откуда и перевелся исключительно из-за “неладов по сему поводу с управляющим отделом”. Даже в стенах Контроля в Петрограде ругал большевиков. 4. Соколова В. М. – управляющего Канцелярией. Активный саботажник, один из руководителей октябрьской забастовки, был за это арестован Смольным. До настоящего времени ведет прежнюю политику, покровительствуя вовсю чиновникам, ему подобным. Подлежит увольнению немедленно. 5–8. Малышева, Луцко, Николаева, Кочетову. Крайне ненадежный элемент из саботажников. Подлежит немедленному увольнению. По характеру своей работы очень легко заменимы любыми новыми посредственными служащими. 9—10. Горностаева Н. Н., Смирнова – старших ревизоров. Активные саботажники из видных руководителей стачечного движения. Безусловно подлежат немедленному удалению без всякого вреда для дела как крайне ненадежные лица. Активные руководители старого чиновничества и по сие время. Направляют деятельность Центрального комитета служащих в сторону противодействия советской власти. 11. Лямзина Н. П. – делопроизводителя Информационного стола»
[1451]. Как видим, коммунистическая фракция наркомата была вынуждена вести борьбу с подрывной работой отдельных сотрудников, с Центральным комитетом служащих, что было веской причиной активного вмешательства фракции в кадровую политику. Однако в данном случае фракция сразу же поставила вопрос ребром: обсудив вопрос «О сотруднических собеседованиях», она поставила «признать в принципе необходимым введение законодательным путем обязательных сотруднических собеседований, причем бюро фракции предложено внести этот вопрос на обсуждение в районный партийный комитет и в бюро фракций всех советских учреждений»
[1452].
Неудача с организацией «фракции коммунистов-большевиков – сотрудников советских учреждений, находящихся в городе Москве», и активная деятельность коммунистических фракций конкретных наркоматов – две стороны одной медали. «Врастание» большевистской партии в государственные и общественные структуры, вопреки распространенным в советской и отчасти постсоветской историографии
[1453] представлениям, стало длительным процессом, в котором административно-командные факторы отнюдь не обеспечивали быстрый результат. На XI Московской окружной конференции РКП(б), проходившей с 18 по 19 января 1919 г., констатировалось: «С переходом аппарата власти в наши руки большинство наших товарищей уже ушли на партийную работу в Советы, комиссариаты, в Красную армию, на фронт и пр. и пр.». Признав «такое ослабление наших партийных сил весьма опасным для дела революции», конференция лишь отметила необходимость «направить все силы» для восстановления партийной работы и постановила: «1) лучших своих работников направить на работу в партийный к[омите]т; 2) немедленно взять на учет все имеющиеся силы, пригодные к партийной работе, и мобилизовать их для агитации и пропаганды по местам; 3) не упуская из виду общей агитационной работы, обратить главное внимание на пропагандистскую работу, на углубление сознания рабочих и выделение из их среды новых партийных сил […]»
[1454]
