Общеизвестно, что члены большевистского руководства сходились в необходимости «усиления социалистических элементов в общенародном хозяйстве»
[450], однако на этом, собственно, единство в экономических взглядах и заканчивалось. В 1925 г. Н. И. Бухарин, проанализировав первые три раунда внутрипартийной борьбы, развернувшейся после «отхода» от власти В. И. Ленина, констатировал, что в целом дискуссия велась вокруг «соотношения между рабочим классом и крестьянством»
[451] в условиях нэпа. Изучив становление и развитие советской политической системы в 1917—1930-е гг., Е. Г. Гимпельсон сделал вывод в том же духе: «…возникавшие в [19]20-е гг. одна за другой оппозиции в правящей партии, проходившие ожесточенные дискуссии были вызваны трудностями движения к социализму в рамках нэповских реформ. Концепции противников всех дискуссий не выходили за пределы “заколдованного” круга ортодоксальных марксистских догм. Все дискутанты были их пленниками, балансировали между нэпом и его неприятием. Это определяло то общее, что объединяло их, независимо от, казалось бы, непримиримых “платформ”. Все исходили из необходимости преодоления опасности сползания к капитализму, но по-разному понимали этот процесс»
[452]. Не зря Г. Е. Зиновьев, который готовился официально выступить с критикой сталинского курса на построение социализма в «одной, отдельно взятой» стране, процитировав фрагмент последнего ленинского выступления на заседании Моссовета – «Россию нэповскую мы превратим в Россию социалистическую», – заявил в 1925 г. ленинградским партийцам: «Как превратить, в каком темпе превратить – вот вопрос, над которым мы (большевики. – С.В.) работали и будем работать годами»
[453].
В то время аппаратная, что называется, госучрежденческая составляющая советской политической истории и внутрипартийной борьбы в 1920-е гг. не стала предметом самостоятельного исследования, поскольку до сих пор считается, что уже в 1923–1924 гг. Политбюро превратилось в «гипертрофированное сверхправительство»
[454]. Однако опубликованные в последнее время стенограммы заседаний Политбюро в совокупности с архивными документами опровергают устоявшиеся в историографии положения.
10 января 1923 г. Президиум ЦИК СССР, на основании постановления 1-й сессии ЦИК СССР, образовал Комиссию по выработке «Положения о СНК, СТО и наркоматах Союза» в составе М. И. Калинина, Т. В. Сапронова, председателя Белорусского Совнаркома А. Г. Червякова, П. Г. Мдивани, А. И. Рыкова, Г. Л. Пятакова, А. С. Енукидзе, А. Д. Цюрупы, Д. И. Курского, А. А. Андреева, В. А. Аванесова, А. Г. Белобородова и В. П. Ногина. Как видим, основу комиссии составили ответственные руководители РСФСР. Наркоматам РСФСР: по военным и морским делам, иностранным делам, внешней торговле, почт и телеграфов, финансов, труда, РКИ, продовольствия, а также ВСНХ – было указано представить в комиссию проекты положений о наркоматах не позднее 10 февраля 1923 г. Созыв комиссии возлагался на М. И. Калинина, в его отсутствие – на А. С. Енукидзе. Комиссия обязывалась представить в Президиум ЦИК СССР положения о СНК, СТО, 8 указанных наркоматах и ВСНХ СССР
[455]. На том же заседании была выбрана Комиссия по составлению проекта организации наркоматов и намечению персонального состава наркоматов для внесения на утверждение Апрельской сессии ЦИК СССР. В комиссию вошли М. И. Калинин, Г. И. Петровский, И. В. Сталин, А. И. Рыков, Л. Б. Каменев, А. Д. Цюрупа, М. П. Томский, ответственный секретарь ЦК КП Украины Ф. Я. Кон, председатель Совнаркома Белоруссии А. Г. Червяков, председатель Совнаркома и нарком по военным делам Армении и одновременно заместитель председателя Совнаркома Закавказской СФСР А. Ф. Мясников (Мясникян) и А. С. Енукидзе
[456]. Подбор и расстановка кадров были важнее утверждения положений, поэтому в данную комиссию вошли все ленинские заместители в правительственных органах и Сталин как главный большевистский кадровик
[457].
Во время болезни В. И. Ленина положение в верхушке советско-хозяйственного механизма осложнилось, о чем вполне логично заявил на XII съезде РКП(б) 21 апреля 1923 г. П. А. Богданов: «… промышленность больше, чем кто-либо другой, страдает от того, что она зависит сразу от трех “замов”: от Председателя СТО (Рыков), по финансовой линии от финансового комитета (Каменев) и, в-третьих, от “зама”, который специально наблюдает над промышленностью (Цюрупа)»
[458]. Естественно, тройственность руководства не способствовала единству экономической политики Советского государства и высокому удельному весу правительственных органов в политической системе. П. А. Богданов настаивал на еще большем разграничении компетенций Совета народных комиссаров и Совета труда и обороны – с освобождением последнего органа от руководства непрофильными наркоматами
[459]. Правда, никаких организационных выводов из предложения П. А. Богданова не последовало, за тем исключением, что, вследствие отъезда в отпуск Г. Л. Пятакова, по предложению А. И. Рыкова 6 октября 1923 г. Политбюро ввело П. А. Богданова в состав СТО СССР
[460].
Персональный состав союзного Совета труда и обороны отличался высокой степенью стабильности, изменения были незначительны. 7 мая 1923 г. А. И. Догадов заменил в Совете труда и обороны А. А. Андреева
[461]. 9 мая 1923 г. Малый Президиум ВЦИК в составе Т. В. Сапронова, А. С. Енукидзе, Ю. Х. Лутовинова и Л. П. Серебрякова, рассмотрев вопрос «О назначении т. Рыкова зампредседателя СТО и председателем ВСНХ и о назначении т. Богданова заместителем его по ВСНХ», постановил: «Утвердить и опубликовать»
[462]. Таким образом, А. И. Рыков стал одновременно и заместителем председателя СНК, и заместителем председателя Совета труда и обороны. 3 июля 1923 г. Политбюро ЦК РКП(б) приняло предложение секретаря и члена Президиума Центрального исполнительного комитета А. С. Енукидзе членам Комиссии ЦК по руководству 2-й сессией ЦИК СССР поручить Президиуму ЦИК СССР «подготовить проекты положений о ЦИКе, СНК и наркоматах» СССР, а также «проект положения о бюджетных правах Союза ССР и союзных республик для внесения их на ближайшую сессию ЦИКа Союза ССР»
[463] – «с тем, чтобы вопрос об организации СТО [С] ССР был передан на разрешение Президиума ЦИКа СССР»
[464]. Через два дня, 5 июля, Политбюро поручило провести решение об организации СТО СССР (наряду с Центральным статистическим управлением СССР) на заседании ЦИК СССР его председателю М. И. Калинину
[465]. Как мы увидим в дальнейшем, это – едва ли не единственный случай, когда ЦИКу СССР доверили что-либо определить в жизни союзного Совета труда и обороны.
