Для победы во внутрипартийной борьбе Секретариат ЦК РКП(б) пошел на максимальную концентрацию большевистских агитаторов в центре, где в условиях апелляции Л. Д. Троцкого к красноармейским частям Москвы и Московской губернии (главным образом – к частям, традиционно ведавшим охраной Кремля) было крайне важно одержать победу над «вождем» РККА. Примечателен следующий факт: у донбасского ответственного партийного работника Г. И. Гнутенко, вступившего в РКП(б) в 1920 г. и не привыкшего скрывать свои мысли, сложилось впечатление о «перепроизводстве активных партийных работников, которые вламываются в дискуссию, потому что» им «некуда приложить свои силы». И это в условиях, когда на местах, и в частности в Донбассе, «задыхаются» от недостатка членов РКП(б)
[690].
У партийного руководства были все основания для беспокойства еще и потому, что, как следует из материалов чистки коммунистической ячейки СНК СССР 1933 г., в правительстве в 1924 г. была «очень сильная [троцкистская] оппозиция»
[691], бюро коммунистической ячейки пришлось «… активно бороться [с ересью] и осторожно присматриваться к товарищам»
[692].
Как выразился М. П. Томский на Бауманской районной конференции РКП(б) гор. Москвы 7 января 1924 г., «… нельзя работать, когда кругом тебя критикуют. Мы работаем сейчас только на 10 %. Ни для кого не секрет, что не может идти советская работа так, как она шла, когда т. Рыков, заместитель Председателя Совнаркома, [выступает] на одном митинге, а второй заместитель Председателя Каменев – на другом, Генеральный секретарь партии [Сталин] – на третьем, а [председатель] ВЦСПС Томский – на следующем. Все члены СТО разогнаны по митингам, а нар[одный] комис[сар] почт и телеграф[ов] содокладчиком выступает. Какая же вы хотите, чтобы была работа? (Смех.) Товарищи, тут шутки весьма плохие. Тов. Рыков в одном из своих докладов сказал: “Мы ведем дискуссию на истощение”»
[693]. К. Б. Радек, который оппонировал М. П. Томскому, признал: «…в октябре – ноябре 1923 г. вдруг часть партии сошла с ума и начала оппозицию, а вторая часть партии (большинство) за этими сумасшедшими людьми начала гоняться по собраниям. […] в тот же самый вечер пред[седатель] СТО, и пред[седатель] ВСНХ, и пред[седатель] ВЦСПС, и все существующие в нашей республике Преды бегают по собраниям и, вместо того чтобы работать, доказывают азбучные истины, что очень плохо, когда вместо работы люди критикуют, и что очень опасно, когда в диктаторской партии появляются фракции или начало фракции»
[694]. В конце 1924 г. после очередного выпада Г. Е. Зиновьева в адрес Л. Д. Троцкого остроумные партийцы предложили в записке возложить на Троцкого «…все расходы, связанные с дискуссией»
[695]. Именно от бесконечной говорильни высшее большевистское руководство избавилось в 1925 г., когда после разгрома не только троцкистской, но и Новой оппозиции провело на съезде сокращение количества очередных губернских и окружных конференций партии, с логичным пояснением: «Наша партия является не только партией присяжных заседателей, но и партией, руководящей работой всей страны»
[696].
Однако К. Б. Радек видел источник опасности в ином – в полном отрыве советско-хозяйственного руководства от партийной жизни: «Тов. Рыков, член Политбюро, один из лучших наших товарищей, на всех собраниях рассказывает, что он сидел до четырех часов утра и подписывал бумаги, чуть не обалдел от этих бумаг (это его собственные слова: если человек сидит на советской работе, завален работой, то, конечно, на собрания ему нет времени ходить) – разве это не опасность?»
[697] Единственное, о чем умолчал Радек (точно об этом знал
[698], но не посчитал нужным сказать), так это о том, что Совет труда и обороны прекрасно обходился без Каменева и Рыкова: в нем председательствовал целеустремленный Цюрупа. Парадоксально, но факт: трудности начались, когда Ленин умер, а Рыков с Каменевым вернулись на руководящие посты в советском правительстве, подвинув Цюрупу в кресле «министра-председателя». Три зама, двое из которых после смерти Ленина стали полноправными руководителями, означали, как в легендарном романе Александра Дюма, постоянную угрозу Гражданской войны. Только тут речь шла не о двух Франциях, а о «системе двух правительств». По неумолимой логике правительство должно было остаться только одно.
Глава 4. «Некоторый прогресс, безусловно, имеется». Укрепление партийного контроля над государственным аппаратом
И. В. Сталин и его товарищи по высшему большевистскому руководству, как и В. И. Ленин, сумели извлечь рациональное зерно из оппозиционных выступлений В. В. Осинского и особой позиции Л. Д. Троцкого на XII съезде РКП(б), озаботившись реорганизацией работы Политбюро ЦК РКП(б). Как справедливо заметил И. В. Сталин 9 апреля 1926 г. в «Докладе о плане работы Политбюро и пленума ЦК», «у нас (в ЦК. – С.В.) еще в апреле 1923 г. было решено построить работу Политбюро в плановом порядке. У нас был тогда составлен план работы на три месяца, куда был включен ряд вопросов. Некоторые вопросы мы успели уже тогда рассмотреть, но потом началась дискуссия, и дело прекратилось»
[699]. План 1923 г., по воспоминаниям Сталина, «включал в себя вопросы экспорта хлеба, бюджета, районирования, о местном аппарате и проч.»
[700] Это был серьезный шаг вперед – к практическому установлению тотального контроля высшего руководства РКП(б) над всеми экономическими процессами, происходившими в стране.
С 25 апреля 1923 по 1 мая 1924 г. состоялось 103 заседания пленума и Политбюро ЦК РКП(б) (из них 86 – Политбюро, 17 – пленума), доля хозяйственных вопросов составила 26,8 %, вопросов советского строительства – 13,5 %, личных назначений на хозяйственную и общесоветскую работу – 7,8 %
[701]. А Оргбюро ЦК РКП(б), в рамках «установления большей плановости» в собственной работе, рассмотрело «ряд крупнейших вопросов», первым из которых стала «постановка учета и распределения» сотрудников государственных учреждений
[702].
