Заведующий отделом Л. М. Каганович провел ревизию списков должностей в государственных учреждениях, назначениями и перемещениями в которых ведал ЦК РКП(б), организовал единую схему распределения работников по должностям. Как установили исследователи М. В. Богословская и Т. Ю. Красовицкая, наркоматы были выделены как «важнейшие узловые пункты»
[715] со своими списками должностей, в которые включались наркомы, их заместители и члены коллегий наркоматов, т. е. те, кого ранее назначали, в т. ч., ВЦИК и СНК РСФСР. Оргбюро разработало и ввело в действие положение «О постановке учета ответственных работников в наркоматах и других центральных учреждениях», в соответствии с которым учетные отделы наркоматов обязывались заполнять особые листки, специальное карточки и бланки
[716]. Поскольку основополагающие решения принял XII съезд РКП(б), наркомы восприняли реформу относительно спокойно, ограничившись конструктивной критикой. Так, нарком продовольствия Н. П. Брюханов заметил В. М. Молотову, что назначения, смещения и переброски «руководителей хозорганов несоюзного значения и начальников основных управлений Наркомпрода, находящихся на сметном содержании», должна производить коллегия наркомата – впрочем, с последующим «немедленным и обязательным сообщением о них в Учраспред ЦК РКП(б)»
[717]. Критически воспринял действия Учетно-распределительного отдела разве что нарком по иностранным делам Г. В. Чичерин, поскольку дипломатия представляла собой настолько специфический участок работы, что выбор работников партаппаратчиком Л. М. Кагановичем никак не согласовывался с профессиональными качествами, к примеру, секретарей политических представительств, заведующих отделами и подотделами. Внешняя политика зависела от степени согласованности деятельности сотрудников НКИД, поэтому Чичерин логично заявлял: «Заведующие отделами и подотделами должны быть абсолютно исполнительными в отношении директив наркома, замнаркома и членов коллегии. Если они вместо этого будут заниматься полемикой с последним[и], со ссылкой на то, что они назначены ЦК, это сделает функционирование комиссариата невозможным»
[718]. Г. В. Чичерин прекрасно знал, о чем писал в Секретариат ЦК РКП(б), поскольку вверенное ему ведомство лихорадило от противостояния наркома с собственными заместителями, которое в конце концов закончилось в сталинский период победой М. М. Литвинова и отправкой вполне здорового наркома на «лечение» в отпуск, из которого старый большевик стараниями «врачей-убийц» вернулся смертельно больным человеком. Л. М. Каганович признал свою оплошность и вычеркнул заведующих отделами и подотделами из номенклатуры должностей НКИД. Проанализировав полученные замечания и предложения, Каганович составил в табличной форме сводку «поступивших ответов на запрос ЦК о номенклатуре должностей»
[719]. При формировании правительства СССР были созданы союзные, союзно-республиканские и республиканские наркоматы, а Советский Союз представлял собой федерацию, но оставшаяся единой партия охватила своими щупальцами весь государственный аппарат. Это придавало партаппарату дополнительный вес в советской политический системе и выгодно отличало его от советского правительства.
В 1923 г. Учетно-распределительный отдел ЦК РКП(б), по сталинскому свидетельству, усиленно расставлял партийные кадры в органах Высшего совета народного хозяйства и в Наркомате финансов СССР (прежде всего – в налоговом аппарате)
[720]. Результат не замедлил сказаться: по данным на 1924 г., в ВСНХ СССР и других центральных органах управления народнохозяйственным механизмом все руководящие посты (председатель и члены Президиума ВСНХ, руководители главков) занимали коммунисты; члены партии занимали уже около половины ответственных постов (начальников управлений ВСНХ – 46,5 %). Кстати, после усиленного вливания коммунистов в руководство ВСНХ начался стабилизационный период, в ходе которого процент коммунистов значительно снизился, хотя и среди специалистов насчитывалось немало членов РКП(б) (из начальников отделов – 13,8 %, что было с партийной точки зрения совсем не плохо, учитывая специфику работы)
[721].
По данным Секретариата ЦК РКП(б), на 1 января 1924 г. в партии насчитывалось 75 тысяч «рабочих-коммунистов – членов и кандидатов – у станка»; 95 тысяч – в сельском хозяйстве; 58 тысяч в РККА (в армии большинство партийцев занимало «административные и командные посты») и войсках ГПУ; 44 тысячи учащихся и 199 «остальных», большая часть из которых находилась на работе в «государственном и хозяйственном аппарате»
[722]. По мнению секретаря и члена ЦК РКП(б) В. М. Молотова, «…около 40 % членов […] партии […] так или иначе были связаны с государственным, хозяйственным, профессиональным, кооперативным и другими аппаратами»
[723]. Процент следует признать среднепотолочным, поскольку, по «данным» Молотова, всего в советско-хозяйственном «и других аппаратах» (прежде всего военном) насчитывалось, «по крайней мере, 150–180, а может быть, даже и 200 тысяч человек»
[724]. Двадцатипятипроцентная погрешность не может не быть признана очень высокой.
Учетно-распределительный отдел ЦК РКП(б) и 7 его комиссий произвели к 1 мая 1924 г. перемещения 1102 сотрудников государственного аппарата (из них 600 большевиков и 502 беспартийных), т. е. свыше 30 % от общего числа утверждаемых ЦК должностей, при этом «подлежащими снятию и перемещению комиссии признали», по выражению Отчета ЦК РКП(б) за период с XII по XIII съезды РКП(б), «всего» 278 человек
[725]. Следует заметить, что это самое «всего» составило добрую четверть от общего числа проверенных. В государственный аппарат также попала часть 300 рабочих от станка, выдвинутых «в последние месяцы […] на различные ответственные работы в центральных, советских и хозяйственных органах»
[726]. Кроме того, Учетно-распределительный отдел взял на учет 1553 работника центральных и 400 местных учреждений
[727].
19-й из 22 «Тезисов по организационным задачам Московской организации РКП», принятых МК РКП(б) 3 мая 1924 г. и утвержденных XII Московской губернской конференцией РКП(б) «к XIII съезду РКП(б)»
[728], был сформулирован очень лихо: якобы «для большей связи МК, р[айонных] к[омитетов] и у[ездных] к[омитетов] с членами партии», а в действительности для решения совсем иных вопросов «… необходимо устраивать регулярные собрания активных работников при МК, РК и УК (уездных комитетах партии. – С.В.), на которых должны предварительно прорабатываться важнейшие вопросы и заслушиваться доклады общесоюзных и московских руководящих органов (здесь и далее в цитате курсив наш. – С.В.). Состав собраний должен быть [подобран] таким образом, чтобы были представлены ячейки и работники всех отраслей государственной и общественной работы»
[729]. Московский комитет РКП(б) взял курс на установление контроля над высшими правительственными органами СССР – причем над самими этими органами, а не их коммунистическими фракциями.
