Поскольку партийные органы все больше занимались делами государственными и хозяйственными, Г. Е. Зиновьев в ходе обсуждения единственного по-настоящему волновавшего делегатов вопроса – о подтверждении постановления ЦК и XIII конференции РКП(б) об увеличении количества губернских конференций РКП(б) с одной в год до двух
[745] – высказался за сокращение советских съездов, в т. ч. всероссийских съездов Советов, которых якобы развелось «очень много»
[746]. Идея была не нова: вопрос о необходимости реже собирать всероссийские съезды Советов ставился уже в годы Гражданской войны, хотя Конституция РСФСР 1918 г. не оставляла большевистским верхам пространства для оперативного маневра. Зиновьев в 1924 г. поставил вопрос на большевистском форуме: раньше подобные предложения высшие партийные и государственные руководители делали исключительно в переписке и за пределы узких коллегий не выносили.
Секретариату ЦК РКП(б) и лично его руководителю И. В. Сталину требовалось усилить зависимость советско-хозяйственного аппарата от партийного, не дезорганизовав работу государственных органов. Двойственность и сложность задачи нашла свое выражение в резолюции съезда. С одной стороны, коммунисты-хозяйственники признавались «одним из отрядов»
[747] РКП(б), выдвинутым «на ответственную и необходимую для всего рабочего класса работу»
[748] и действовавшим в «исключительно» сложных «условиях нэпа», т. е. «в окружении буржуазных элементов»
[749]. Декларировалось, что партия должна «чрезвычайно бережно относиться» и «всемерно помогать» советско-хозяйственным работникам, показавшим «наряду со всей преданностью партии уменье овладеть необходимым для управления промышленностью опытом». С другой стороны, партийные органы обязывались заботиться «…о том, чтобы не получалось отрыва таких хозяйственников от партийной организации и от рабочих масс»
[750]. Более того, всем партийным органам, и прежде всего контрольным комиссиям, напоминалось, что «ответственная роль, которую партия отводит хозяйственникам, налагает на них самих обязанность свою работу по постоянной защите государственных интересов проводить совместно и в тесной связи с широкими рабочими массами и что борьба со всякого рода излишествами в госаппарате, бесхозяйственностью, бюрократизмом, излишествами в личной жизни и злоупотреблениями служебным положением ни в коем случае не может быть ослаблена партией»
[751].
Если В. И. Ленин делал все для поднятия уровня «Экономический жизни» как печатного органа Совета труда и обороны, то «коллективное руководство», или стоявшая за ним «диктатура Сталина» (признание Г. Е. Зиновьева в письме Л. Б. Каменеву от 30 июля 1923 г.
[752]), а точнее – возглавляемого им партаппарата – взяло после XII съезда РКП(б) 1923 г. курс на сворачивание печати ведомственной для максимального усиления партийно-политической: вначале подвергли ведомственную литературу «тщательному пересмотру»
[753], а затем прямо указали в резолюции XIII съезда РКП(б) 1924 г. о печати: «Парторганам через отделы и подотделы печати в центре и на местах следует твердо продолжать курс на ликвидацию всяких видов ведомственной литературы, с целью высвобождения соответствующих ресурсов на поддержку крестьянской и национальной печати. Расходы государства на ведомственную литературу должны быть жестко урезаны»
[754]. Правда, в связи с тем, что Отдел печати ЦК попытался помимо ведомственной прессы контролировать весь полиграфический процесс, секретариатская штурмовщина оказалась неуместна и процесс «коммунизирования» печати пришлось растянуть: уже на XIV съезде РКП(б) – ВКП(б) 1925 г. признавалось, что тотальный охват в ближайшей перспективе невозможен. По убеждению члена Центральной ревизионной комиссии Д. И. Курского, следовало «сузить размах работы Отдела печати и направить ее по руслу того идеологического руководства, которого вправе требовать от этого отдела партийный съезд»
[755]. Для этого признавалось целесообразным «…размежевать работу Отдела печати с теми советскими органами, которые также призваны ведать делом регулирования, каковыми являются Главлит, Книжная палата, Комитет по делам печати»
[756].
8 декабря 1925 г., выступая с докладом Центральной контрольной комиссии на XIV Московской губернской конференции РКП(б), ее председатель В. В. Куйбышев декларировал: «Мы (цекакисты. – С.В.) думаем, что в будущем году ЦКК и РКИ должны будут больше, чем теперь, заняться работой по подбору работников. До сих пор мы это осуществляли путем смещения и изгнания из госаппарата негодных элементов, но наши обследования дают такой материал, что мы должны заняться и положительной работой, т. е. оказать помощь госаппарату (который в этой помощи не нуждался. – С.В.) в деле выдвижения и отбора оказавшихся на своих местах работников […]. Наряду с работой по выдвиженчеству мы должны помогать и вовлечением рабоче-крестьянских масс в госаппарат (в такой помощи советский аппарат не нуждался тем паче. – С.В.)»
[757]. ЦКК не зря уделяла большое внимание работе по выдвижению рабочих: Е. Г. Гимпельсон, исследовав, как на практике проходило «орабочивание» государственного аппарата, пришел к выводу, что это самое «орабочивание», «не решая» имевшихся кадровых проблем, лишь «создавало новые»
[758]. С одной стороны, как констатировал Г. К. Орджоникидзе, рабочий, попавший в аппарат, «не знает, где приткнуться, что делать, и встречает враждебную атмосферу – получается в конце концов не выдвижение, а задвижение»
[759]. С другой – оказалось немало и таких рабочих, которые в обстановке эйфории возомнили себя компетентными руководителями и противопоставили себя коллективам в целом – на манер худших комиссаров военно-коммунистической эпохи
[760]. В действительности следствием «орабочивания» и «выдвижения» стало снижение интеллектуального уровня руководящих кадров
[761].
