В резолюции по докладу ЦКК XIV Московская губернская конференция РКП(б) 1925 г. постановила, в частности: «Работа госаппарата, зависящая в значительной степени от личного состава его работников, ставит перед ЦКК задачу по содействию партии в оценке и подборе работников, могущих проводить и воплощать в жизнь директивы партии по работе госаппарата»
[762]. 25 декабря, в русле собственного отчета на Московской губернской конференции РКП(б), В. В. Куйбышев декларировал на XIV съезде РКП(б) – ВКП(б) необходимость «творческого подбора людей» (удивительно, что не «кадров») Центральной контрольной комиссией для государственного аппарата и, в частности, придания «более массового»
[763] характера вовлечению рабочих и крестьян в руководство государственным аппаратом. Куйбышев выразил уверенность в том, что съезд одобрит «… уже наметившийся курс в работе ЦКК и РКИ в сторону увеличения доли рационализаторской работы в нашей деятельности»
[764].
Завышенная самооценка Центральной контрольной комиссией собственного вклада в организацию контроля над государственным аппаратом была подкорректирована выступлениями местных работников. Так, например, делегат от Туркменистана Х. М. Сахат-Мурадов отметил: «Выдвиженцы в принципе вещь (речь идет о выдвиженцах как институте. – С.В.) очень хорошая и своевременная, но на местах мы встречаемся с большими затруднениями в этом вопросе. По трафарету начинаем мы выдвигать от станка, от сохи рабочих и крестьян, но систематически ввиду отсутствия у нас подготовленных работников заниматься с этими товарищами мы не имеем возможности. Поэтому иногда новые выдвиженцы (сознательная их часть) приходят и заявляют, что не хотят сидеть, ни черта не понимая, не хотят быть балластом для государства, даром получать жалованье, а поэтому просят отпустить обратно; а менее сознательная часть остается и действительно является иногда объектом насмешек»
[765]. Несомненно, толку от таких «контролеров» было немного. Действительно, В. И. Ленин в своих поздних статьях поставил одной из задач Рабоче-крестьянской инспекции подготовку новой генерации управленцев, однако катастрофически не хватало кадров «учителей». В этом аспекте ленинские проекты действительно, как и подчеркивал в 1923 г. А. Д. Цюрупа, были рассчитаны на упорное и систематическое проведение в течение многих лет. Куйбышевская штурмовщина в вопросе воспитания новых руководящих работников была абсолютно неуместна.
Справедливости ради следует отметить, что положительный эффект от научной деятельности ЦКК РКП(б) по «изучению» государственного аппарата имел место, поскольку ведомства действительно работали зачастую с откровенно преступной скоростью. Приведем два примера бюрократизации центрального аппарата управления СССР, вскрытые Центральной контрольной комиссией РКП(б). 1. Совет труда и обороны направил на заключение в Наркомат финансов проект о размерах начислений торгпредств Наркомата внешней торговли на закупаемые государственными органами импортные товары, откуда документ вернулся через 6 месяцев и 20 дней
[766]. 2. Управление Наркомата внутренней торговли 8 месяцев вместо положенного одного готовило ответ на запрос Наркомату финансов и своей медлительностью, в частности, сорвало составление отчета по исполнению бюджета
[767].
В Организационном отчете Центрального комитета перед XIV съездом РКП(б) – ВКП(б) 1925 г. В. М. Молотов выделил в качестве одного из пунктов следующий: «Партия и руководство государственным аппаратом». Большинство положений было уже прекрасно известно делегатам, главное – об увеличении процента коммунистов в советско-хозяйственном руководстве: в хозяйственных наркоматах – в «полтора-два раза»
[768], в трестах и синдикатах с 66 до 74 % «из общего количества руководящего состава», среди «директоров крупнейших предприятий» – с 80 до 91 %, в «руководящих торговых органах в центре» – с 56 до 68 %, в местных торговых органах – с 81 до 91 %, в правлениях банков – на 1 %»
[769]. Естественно, Молотов декларировал, что количественное увеличение коммунистов в государственном аппарате должно перейти в улучшение качественное: «Если у нас увеличивается процент коммунистов в наших госорганах, то это значит, что на коммунистов возлагается гораздо большая ответственность за работу этих госорганов, и коммунисты должны гораздо строже относиться к своим коммунистическим обязанностям в госаппарате, к обязанностям во всей своей работе в госорганах»
[770].
Имелись в Организационном отчете ЦК и новшества – в частности, целенаправленное «разбавление» беспартийными руководящих советско-хозяйственных органов, которое предоставляло ЦК и ЦКК, а следовательно, и сталинскому партаппарату, дополнительные возможности для вмешательства в дела советского правительства. По словам секретаря и члена ЦК, «в составе коллегий наркоматов […] раньше были почти исключительно коммунисты», но в отчетном году «появились отдельные единицы беспартийных» – разумеется, в порядке «исключения»
[771]. Вся эта мишура была нужна для декларации следующей задачи: усилить влияние партии по отношению не только «ко всему составу госаппарата в целом», но и «к руководящим (! – С.В.) органам госаппарата»
[772], т. е. к советскому правительству.
Естественно, не обошлось без подсадных уток: делегат от Коростенской парторганизации, большевик с 1917 г. Я. Н. Андрюхин в прениях по докладу Центральной контрольной комиссии выявил государственный подход к проблеме. Он, в частности, остановился на «той части работы ЦКК, которая должна обеспечить помощь» ЦК в деле «изучения» советской «экономики»: «Задача ЦКК – подготовлять вопросы и разрабатывать [их] для ЦК, фактически помогать центральному аппарату (очевидно, ЦКК воспринималась делегатами не как один из высших большевистских органов, но как часть центрального партийного аппарата. – С.В.). […] в этой области ЦКК мало внимания уделяла надзору за теми изучающими нашу экономику органами, которые давали бы правильное направление этому изучению. По-моему, в этом слабое место работы ЦКК…»
[773].
