Массированное наступление на Л. Б. Каменева как одного из руководителей советско-хозяйственного аппарата Сталин со товарищи предприняли под видом подведения итогов деятельности Центрального статистического управления (ЦСУ). Центральной контрольной комиссии и Наркомату РКИ СССР, возглавляемым сталинцем В. В. Куйбышевым, поручили проверить составленную ответственным сотрудником ЦСУ СССР Голендо таблицу о классовом расслоении в деревне. На основе этой таблицы, собственно, составлялся хлебофуражный баланс, ставший формальным поводом для сведения счетов Политбюро ЦК РКП(б) с Советом труда и обороны СССР
[957]. Удар был нанесен ниже пояса, т. к. «цена» советской статистики «с потолка»
[958] была хорошо известна с начала нэпа; ЦСУ СССР честно старалось оправдать высокое доверие Совета труда и обороны, однако выходило, как в легендарной пушкинской сказке – «воеводы не дремали…». Комиссия ЦКК – РКИ, к работе которой, следует отметить, привлекли крупнейших специалистов из Госплана и Наркомата земледелия
[959], пришла к следующему основному выводу: «Данные ЦСУ, хлебофуражный баланс, с одной стороны, представляют из себя недостоверный документ, потому что они исчислены методами совершенно неправильными и неточными, и, с другой стороны, что этот документ не может служить основанием для разделения излишков хлеба по посевным группам. […] все ошибки идут в одном направлении: они уменьшают роль середняка в нашем хозяйстве и сводят его на нет как центральную фигуру нашего земледелия, преувеличивается значение в распределении хлебных излишков богача и преуменьшается значение бедняка»
[960]. У ЦКК РКП(б) появилось ко всему прочему важное свидетельство о «заказе» данных Центральному статистическому управлению Л. Б. Каменевым, что стало серьезным козырем для сталинского «большинства ЦК» в политической борьбе: «Заведующий ЦСУ т. Попов, которого т. Каменев решительно поддерживал, […] в поданном в комиссию заявлении говорил следующее: “[…] исчисления некоторых элементов хлебофуражного баланса были ЦСУ сделаны по посевным группам; пересчет их на социальные группы был произведен по настоянию секретаря т. Каменева”. Тов. Каменев заявил, что не секретарь, а он сам имел здесь значение (в смысле секретарь лишь передал задание шефа. – С.В.)»
[961].
Л. Б. Каменев пытался сопротивляться и обвинил ЦКК РКП(б) и лично ее председателя в том, что, «разрушив баланс ЦСУ», они не разработали собственный. Однако председатель комиссии В. В. Куйбышев легко отводил все обвинения, ссылаясь на недостаток времени
[962]. Л. Б. Каменева обязали «покаяться» публично, что окончательно дискредитировало председателя Совета труда и обороны. И. В. Сталин позднее не без удовольствия напомнил XIV съезду РКП(б) – ВКП(б), как «…т. Каменев принял на веру цифры ЦСУ насчет 61 % товарных излишков в верхних группах крестьянства
[963] и […] потом под давлением наших товарищей должен был исправить свою ошибку в своем особом заявлении в СТО, напечатанном в газетах, о том, что больше половины излишков находится в руках середняков»
[964].
XIV Ленинградская губернская конференция РКП(б) и XIV Московская губернская конференция РКП(б), проходившие с 1 по 11 декабря 1925 г., перевели внутрипартийную борьбу между И. В. Сталиным и большинством ЦК и ЦКК, с одной стороны, и Г. Е. Зиновьевым, Л. Б. Каменевым и меньшинством ЦК и ЦКК (М. М. Лашевичем, цекакисткой Н. К. Крупской) – с другой, в открытое противостояние. Вопросы взаимодействия ЦК РКП(б) и СТО СССР обсуждались на обеих конференциях, однако на московской более активно
[965]. Оговоримся, что вопросы, связанные со внутрипартийной борьбой в общем и целом, будут затрагиваться нами по мере необходимости – только для воссоздания исторического контекста.
1 декабря 1925 г. Г. Е. Зиновьев в отчетном докладе ЦК РКП(б) на XXII Ленинградской губернской конференции, ни единым словом не обвиняя СТО СССР и председателя этого органа – своего друга и соратника, рассказал о трудностях, связанных с вопросом о хлебозаготовках. Демонстративно заявив о необходимости неуклонного проведения в жизнь решений XIII съезда РКП(б) 1924 г. об активном торговом балансе
[966], Зиновьев признал заведомым «преувеличением» возможный тезис о том, что «кулак нам устроил нечто вроде “хлебной забастовки”»: «…кулак у нас далеко не всесилен в деревне. Но все-таки богатая верхушка деревни, [со] значительным количеством хлебных излишков, посодействовала тому, чтобы внести поправку в наши планы. Эта “поправка” составляет основу тех трудностей, которые мы переживаем как раз в наш нынешний период, трудностей, не позволяющих нам размахнуться так широко, как мы рассчитывали раньше»
[967]. Зиновьев конкретизировал суть произошедшего в экономическом, сугубо марксистском, плане: «Мы предполагали заготовить 780 млн пудов хлеба, а заготовили до 645 млн, т. е. на полтораста млн пудов меньше, чем рассчитывали. […] Если перевести все на деньги (по ценам экспорта), то она составит до 300 млн золотых руб. На эту сумму мы должны сократить импорт, ибо ЦК решил во что бы то ни стало в нынешнем году иметь активный баланс»
[968]. Вместо перехода к СТО СССР, как это сделал бы любой противник Л. Б. Каменева в Политбюро, Г. Е. Зиновьев сделал блестящий финт, сравнив итог не с планами на год, а с ситуацией «ножниц цен» 1923 г. Естественно, сравнение было в пользу советской власти: «Мы сделали большой шаг вперед»
[969].
