Если на XXII Ленинградской конференции РКП(б) доклад делал Г. Е. Зиновьев – союзник Л. Б. Каменева в Политбюро ЦК РКП(б), то на XIV Московской – председатель СНК СССР А. И. Рыков, который, впрочем, отнюдь не сразу пошел на усугубление ситуации в руководстве высшими правительственными институциями.
По справедливому замечанию А. И. Рыкова, на выступления московских работников, уже подвергнутых под руководством сталинского Секретариата Н. А. Углановым серьезной кадровой фильтрации, наложили серьезный отпечаток тональность зиновьевской «Ленинградской правды» и известия о дискуссии районных и губернской конференциях Ленинградской организации РКП(б)
[970]. Н. А. Угланов, подстегиваемый генсеком, организовал массированную атаку на Л. Б. Каменева – прежде всего по вопросу о кулаке и, в частности, о хлебозаготовительной и экспортно-импортной кампании.
С докладом Центрального комитета выступил, как мы уже указали, А. И. Рыков, хотя по должности выступить должен был, скорее, председатель Моссовета Л. Б. Каменев. Выбор докладчика на заседание одной из двух крупнейших партийных организаций – своеобразный символ. Московским большевикам продемонстрировали, что ленинградский сценарий в столице ЦК не допустит. В докладе под историю с дезавуированием постановления СТО СССР был подведен теоретический базис. Просчету придали серьезное политическое значение, молотом бьющее по позициям Л. Б. Каменева в высшем большевистском руководстве. По заявлению А. И. Рыкова, «ошибочная табличка ЦСУ […] послужила одной из причин той паники перед кулаком, которая чревата забвением центральной роли середняка и всеми вытекающими отсюда политическими опасностями. Она, несомненно, являлась статистической подпоркой для политического уклона (курсив наш. – С.В.), который столь же опасен, как игнорирование кулацкой опасности и замазывание имеющегося расслоения в деревне»
[971]. А. И. Рыков, будучи человеком лично порядочным и не успевшим окончательно рассориться с Л. Б. Каменевым, свое обвинение ЦСУ СССР и СТО СССР все же смягчил: «…из-за нашего (советского правительства и Совета труда и обороны как его комиссии. – С.В.) просчета возник пересмотр экспортно-импортного плана, пересмотр производственных программ промышленности, создавалась опасность инфляции, которая теперь преодолевается средствами довольно жесткого финансово-кредитного режима и для хлебозаготовок, и для промышленности, и для всего народного хозяйства в целом. Грубо говоря, построив на основании первоначального подсчета все остальные планы, мы немножко зарвались. И теперь наша задача состоит в том, чтобы, несколько сжавшись (и выплатив все неустойки. – С.В.), перестроить все наши силы для более медленного, но совершенно обеспеченного от[о] всяких потрясений развития. Но не нужно преувеличивать опасность и нервничать, т. к. хлебозаготовки в этом году почти в два раза больше прошлогодних, внешняя торговля также превысит значительные прошлогодние обороты. На хороший результат этого года можно рассчитываться с полной уверенностью. Будут удлинены сроки выполнения планов по некоторым отраслям нашего хозяйства; немного по сравнению с первоначальными планами будет задержано развитие некоторых отраслей промышленности, отчасти сокращены кредиты и уменьшен план импорта. Задача состоит в том, чтобы путем перегруппировки обеспечить бесперебойное и бескризисное развитие нашего хозяйства – задача в настоящее время совершенно осуществимая»
[972].
А. И. Рыков, выступая с докладом ЦК, как видим, счел необходимым сосредоточить свое внимание на практических выводах. Однако и имевшейся порции критики, которую он высказал в адрес Совета труда и обороны и персонально председателя Совета Л. Б. Каменева Н. А. Угланову и его товарищам по московскому партийному руководству было вполне достаточно для реализации установок секретариатских верхов. Обвинения в прениях пошли по нарастающей.
После представителей второго и третьего эшелона партийной верхушки выступил Н. И. Бухарин, чья теоретическая дискуссия с Г. Е. Зиновьевым находилась в зените. Однако, имея дело не с Г. Е. Зиновьевым, а с Л. Б. Каменевым, Н. И. Бухарин свои экономические теории, подправленные в первой половине 1920-х гг. В. И. Лениным и товарищами по ЦК, отложил на вторую часть своего выступления, а в первой сосредоточился на практических вопросах социалистического строительства. После ритуальной оговорки об успехах он заявил, что партии приходится «тем не менее», обсуждая сложившуюся обстановку, «еще и еще раз останавливаться не только на […] достижениях, но и на […] неудачах»
[973]. Естественно, в первую очередь Бухарин заострил внимание аудитории на «неудаче» в «области хлебозаготовительных операций, которая отразилась сейчас же на […] экспортно-импортных операциях, которая, в свою очередь, перекинулась на […] производственные программы и которая уже вызывает большую – [а] в ближайшем будущем, быть может, вызовет еще большую реакцию в области нашего хозяйства»
[974]. Бухарин поставил «просчет со стороны […] руководящих органов» (в стенографическом отчете – жирный шрифт) во главу угла, по его объяснению, «потому, что опыт учит нас, что если у нас начинается какое-нибудь расхождение или разногласие, то оно не опасно, если это разногласие или расхождение развивается по восходящей кривой нашего хозяйственного положения и может стать опасным в случае каких-либо затруднений»
[975]. Описав возможные последствия от поспешных, как это следовало из выступления Н. И. Бухарина, действий Совета труда и обороны, Н. И. Бухарин оседлал своего конька – экономическую теорию, а напоследок заочно раскритиковал Г. Е. Зиновьева с его «ленинизмом». По словам «любимца партии», вождя мировой революции как «единый авторитет» мог заменить лишь «коллективный авторитет. У нас нет человека, который бы сказал: я безгрешен и могу абсолютно на все 100 % истолковать ленинское учение. Каждый пытается, но тот, кто выскажет претензию на все 100 %, тот слишком большую роль придает собственной персоне»
[976].
Естественно, Н. И. Бухарин, который мог часами разглагольствовать о чем угодно, не пытался направить собственную критику в адрес СТО СССР и лично Л. Б. Каменева (ведь речь шла именно о председателе Совета) в нужное русло и ушел в теоретические распри и противостояние с Г. Е. Зиновьевым, притом что юношеский задор следовало приберечь до XIV съезда РКП(б) – ВКП(б). Но для того на заседаниях и выступали статисты, чтобы вовремя напомнить присутствующим о цели дебатов. Член МК РКП(б) И. Е. Егоров специально остановился в своем коротеньком выступлении на «хлебозаготовительной кампании». Он изложил «свою» позицию по этому вопросу на редкость четко: «ЦК в дальнейшем следует обратить побольше внимания на хозяйственные организации – [такие], как СТО и Госплан [СССР]»
[977].
