Если Л. Б. Каменева отстранили от руководящей работы в Совете труда и обороны, сохранив в качестве рядового члена – для обеспечения нормальной работы этого органа в отсутствие находившегося на лечении А. Д. Цюрупы, то Г. Л. Пятакова, в условиях активизации политической деятельности Л. Д. Троцкого, вступившего в блок с потерпевшими на XIV съезде ВКП(б) поражение Г. Е. Зиновьевым и Л. Б. Каменевым, напротив, попытались связать грузом ответственности за судьбу хозяйственной жизни страны – в СТО СССР. Об этом – диалог Ф. Э. Дзержинского и А. И. Рыкова
[1167] от 5 апреля 1926 г.:
«– Я очень дорожу Пятаковым, – сразу заявил прагматик Дзержинский, характеризуя своего заместителя по ВСНХ СССР, – но ввиду его конспирации с Каменевым я готов от него отказаться, если мне дадут зама на Промплан. Не согласились ли бы Вы отдать Смилгу? [Дзержинский и Смилга, делая совместные доклады по вопросам взаимодействия РВСР и ВЧК, в т. ч. по линии военной контрразведки, сработались еще в Оргбюро в 1919 г. – С.В.]
– Но не с заменой Пятаковым? – уточнил Рыков.
– Нет. Пятакову надо дать работу не на хозяйственном поприще, – пояснил Дзержинский, уставший от многочисленных конфликтов и собственных истеричных требований об отставке.
– По-моему, пока ничего не нужно делать. С Пятаковым в хозяйстве крупных разногласий, чем дальше [без Каменева. – С.В.], тем будет меньше. Они (Пятаков и Троцкий) делают попытку повести за собой Каменева – Зиновьева в борьбе “за власть” [вроде бы в Политбюро боролись исключительно за идеи. – С.В.]. Это он будет делать в гораздо большей степени, если его освободить от нагрузки»
[1168].
Не особенно дальновидный А. И. Рыков на этот раз обнаружил свойство гениального стратега, считая целесообразным решение сразу двух задач: кадрового обеспечения хозяйственного развития страны и одновременно нейтрализации политической угрозы, которую представлял собой конкретный партийный организатор.
6 апреля 1926 г. на пленуме ЦК ВКП(б) Л. Б. Каменев позволил себе мрачную шутку, перебив председателя цековской комиссии по транспорту Я. Э. Рудзутака. Он доложил цекистам о невозможности комиссии закончить работу к пленуму: «…избранная комиссия умерла естественной смертью, потому что большинство ее членов или уже не существует, или никакого отношения к транспорту уже не имеет – т. Фрунзе умер, т. Каменев как Председатель СТО…» Л. Б. Каменев перебил докладчика, под отнюдь не дальновидный смех собравшихся добавив: «Умирать не собираюсь!»
[1169] Правленая стенограмма, правда, куда красноречивее свидетельствует о том, во что вылились партийные эксперименты с советско-хозяйственным руководством: «…т. Каменев перешел из СТО в Наркомторг, член комиссии т. Цюрупа сейчас не может участвовать в комиссии, т. Лепсе большей частью находится вне пределов [Советского] Союза и тоже не может участвовать в заседаниях комиссии»
[1170]. Л. Б. Каменева и А. Д. Цюрупу заменил в новом составе комиссии Г. М. Кржижановский
[1171].
Как следует из выступления А. И. Рыкова, давление партии на государственный аппарат в это время нарастало повсеместно. Бюджет одного из столичных районов, утвержденный Центральным комитетом, вначале вдвое увеличил Московский комитет, а потом еще раза в полтора увеличил сам район – «получилось» в общей сложности «увеличение от ЦК до района раза в три-четыре»
[1172]. В одной из союзных республик почти половина резервного фонда, который был установлен для расходов, непредвиденных в росписи доходов и расходов, «перекочевала от председателя СНК к секретарю ЦК этой республики»
[1173] – по итогам утверждения партийного бюджета. Аналогичные процессы происходили «в губерниях и районах»
[1174]. «Конечно, нет у нас председателя исполкома, настолько “бестактного”, чтобы отказать секретарю губкома, – поведал Рыков. – Когда я одного председателя исполкома за это ругал, он ответил: “Я сам себе не враг” (смех). То же самое часто происходит и в отношениях с хозяйственными органами. У т. Дзержинского имеется целая папка необычайно комических документов. Я приведу один пример из практики Сибири, город Барнаул. От местной конторы Солесиндиката потребовали, чтобы она вошла в общество “Долой неграмотность! ” и внесла соответствующее количество денег. В конце “письма-требования” чрезвычайно деликатно сказано: “В дальнейшем желательно, чтобы вы брали меньший срок времени на раздумывание этого вопроса” (смех)»
[1175]. Председатель Совнаркома пояснил, что подобных документов у председателя ВСНХ СССР имелось «целое множество», причем далеко не все они были написаны в «столь партийно-деликатной форме»
[1176]. А. И. Рыков мог сколько угодно требовать положить конец залезанию партийных органов в государственный бюджет со ссылками на нужды индустриализации
[1177], требовавшие создания «материального костяка социализма»
[1178]. И. В. Сталин мог гордиться достигнутым: играя на противоречиях в верхах и мастерски перетасовывая кадры через Секретариат, он полностью провел свердловскую установку 1918 г. на тотальный контроль партийных органов над государственными.
Сделать оставалось совсем немного, учитывая, что на этом же пленуме ЦК были заложены предпосылки для сближения Л. Б. Каменева с Л. Д. Троцким
[1179], хотя, как справедливо отмечали сторонники сталинско-бухаринского большинства, «…еще совсем недавно т. Каменев в вопросах планирования усиленно воевал с т. Троцким»
[1180]. Более того, с критикой новой позиции Л. Б. Каменева и предложением «объявить решительную [войну] против разложения единства в наших (старых большевиков. – С.В.) рядах, против таких попыток блокировки»
[1181] выступил даже Г. М. Кржижановский. Это не было с его стороны предательством: ознакомившись с предложениями Каменева, Кржижановский счел «принципиально гораздо более выдержанной» позицию Троцкого
[1182].
