По поручению Политбюро ЦК Каменев как нарком внутренней и внешней торговли и кандидат в члены Политбюро делал основной доклад по первому вопросу. Это обязывало его не выражать свои личные оппозиционные взгляды, а проводить линию партии. Он сделал деловой доклад, однако в оттенках его выступления была видна его оппозиционная душа – преобладала критика хозяйственного положения в стране, политики партии (курсив наш. – С.В.). Сразу же после Каменева выступил Пятаков, заместитель председателя ВСНХ Дзержинского и участник троцкистско-зиновьевской группировки. Произвольно используя финансово-хозяйственные расчеты, он пытался доказать, что деревня богатеет чрезмерно, и в этом он видел большую опасность для дела революции; привел много фактов и данных ВСНХ, на основании которых он хотел показать неправильность политики партии в хозяйственной области, продемонстрировать ее неудачи в этом деле.
Дзержинский был раздражен речью Каменева, но особенно его возмутило выступление Пятакова, который фактически сделал содоклад […]. От кого он сделал доклад? От ВСНХ? Не может быть, потому что с Дзержинским Пятаков свое выступление не согласовывал, хотя и должен был это сделать. Получилось, что он сделал содоклад от оппозиции. Это было настолько неожиданно (?! – С.В.) для […] Дзержинского, что вывело его из душевного равновесия. Его особенно возмутило, что с такой речью выступил его заместитель, которому он доверял и с которым работал без разногласий (так в тексте. – С.В.).
Мы сидели с Дзержинским рядом около трибуны. Он мне стал говорить, что больше Пятакова замом терпеть не сможет (Микоян был далеко не первый, кому это говорил Дзержинский. – С.В.) […]. Выступление Дзержинского было резким, острым – он не мог говорить спокойно. Речь его прерывалась частыми репликами со стороны оппозиции – Пятакова, Каменева, Троцкого. Дзержинский доказал, что все те доводы, которые приводила оппозиция, основаны не на фактических данных, а на желании во что бы то ни стало помешать той творческой работе, которую ведут пленум и Политбюро (творческая партийно-политическая и рутинная советско-хозяйственная работа – это отнюдь не одно и то же. – С.В.). Его крайне возмутила реплика Каменева, который, используя самокритику Дзержинского, крикнул: “Вот Дзержинский 45 млн руб. напрасно засадил в металлопромышленность”.
После Дзержинского с резкими речами против Каменева и Пятакова выступили Рудзутак и Рыков. Они оба приводили многочисленные убедительные факты совершенно неудовлетворительной работы Наркомторга, который, как они доказали, не справлялся с возложенными на него обязанностями. Особенно обстоятельно раскритиковал установки оппозиции Рыков.
Это не остановило Каменева. В своем заключительном слове он снова допустил грубые нападки на Дзержинского, который очень близко к сердцу принял эти выпады. Дзержинский почувствовал себя плохо и, не дождавшись конца заседания, вынужден был с нашей помощью перебраться в соседнюю комнату, где лежал некоторое время. Вызвали врачей. Часа через полтора ему стало получше, и он пошел домой. А через час после этого его не стало… Членам ЦК и ЦКК, собравшимся на вечернее заседание, было объявлено о смерти Дзержинского. Заседание было прервано, работа пленума приостановлена.
22 июля состоялись похороны Дзержинского. Весь состав Объединенного пленума провожал гроб с телом Дзержинского от Дома Союзов на Красную площадь…»
[1210]
По всей видимости, А. И. Микоян был искренне убежден в том, что Ф. Э. Дзержинского доконал его заместитель
[1211]. Однако мемуарное обвинение представляется не вполне обоснованным – хотя бы потому, что «Железный Феликс» по природе своей был человеком нервным, а нервничал он, находясь на руководящей партийной, а затем и советской работе, постоянно. Не случайно вместо конкретных дат А. И. Микоян поставил в своих мемуарах – «в июле 1926 г.»
[1212]
Изрядно поизмывавшись над Л. Б. Каменевым, «товарищи» по ЦК ВКП(б) все же освободили его от ненавистного поста наркома внутренней и внешней торговли. В своих воспоминаниях А. И. Микоян указал: «…Через несколько дней после пленума Каменев написал заявление в ЦК, в котором просил освободить его от обязанностей наркома торговли, ибо он с ними не справляется, поскольку не пользуется полной поддержкой со стороны Политбюро и правительства. Он предлагал поставить во главе Наркомторга работника, который мог бы рассчитывать на полную политическую и деловую поддержку ЦК и правительства. Он жаловался, что речь Рудзутака дискредитировала его и как наркома, и как политического деятеля и не нашла возражений со стороны других руководящих работников. При этом он предложил на пост наркома мою кандидатуру. Сталин сразу же сообщил мне в Ростов шифровкой об этом заявлении Каменева и о том, что тот называет меня единственным человеком, который мог бы справиться с обязанностями наркома торговли. Сталин добавил, что отставка Каменева будет неизбежной, что вопрос будет обсуждаться в ближайшие дни, о чем сообщает мне для сведения. Я не могу сказать, что эта шифрограмма была для меня полной неожиданностью: о моем возможном назначении наркомом торговли со мной в Москве уже беседовали члены Политбюро – Сталин, Бухарин и Рыков»
[1213]. Иными словами, вопрос был предрешен. Что характерно, сам А. И. Микоян по традиции протестовал против нового назначения: он указал «т. Сталину», что «… В Наркомате внешней и внутренней торговли, где произведено столько реорганизаций и где менялось столько наркомов, – дело остается неналаженным»
[1214]. И. В. Сталин, как водится, убедил А. И. Микояна в том, что дела в наркомате обстояли «лучше, чем ты думаешь», Л. Б. Каменев-де не был асом в области торговли и предпочитал оппозиционную деятельность практической работе
[1215]. Однако самое заявление новоиспеченного наркома – еще одно свидетельство того, насколько убойный пост довелось занять в момент особого душевного напряжения Л. Б. Каменеву. Лев Борисович с чувством глубокого облегчения сдал 17 августа 1926 г. наркомат, произведя своим пессимизмом (а точнее – информированностью о реальном положении советской экономики) удручающее впечатление на А. И. Микояна. Последний составил краткий конспект потока информации, который обрушил на него фактический лидер Новой оппозиции:
«1. Вы получаете формальную рухлядь.
2. Комиссариат без идеологии и без перспектив.
3. Продукция страны растет, а экспорт сокращается.
4. Причины – потребление в стране растет настолько быстро, что не дает возможности усилить экспорт.
5. Положение настолько безвыходное, что здесь требуются меры, которые не зависят от Наркомторга, которые можно принять за ответственностью всей верхушки партии.
