Исходя из новых задач, которые не были столь масштабны, как задачи при Л. Б. Каменеве и тем паче при В. И. Ленине, уточненный План предусматривал новое содержание работы Совета труда и обороны: «Указанные задачи в обстановке планового хозяйства приводят к тому, чтобы работа СТО для каждого операционного года должна протекать в трех фазах. / Первой должно явиться составление хозяйственного плана Союза на хозяйственный год, параллельно с выработкой плана в области сохранения и поднятия обороноспособности страны, что также является частью первого. Эта работа должна проводиться перед наступлением хозяйственного года […] в части, [которая] наиболее трудно подда[ется] государственному планированию (у нас – по сельскому хозяйству) […]. Вторым периодом работы СТО должно служить постоянное и [неослабное] наблюдение за выполнением вышеуказанного плана на основе изучения процессов, имеющих место в народном хозяйстве. Параллельно с этим должн[ы] производиться корректировка и уточнение общего хозяйственного плана как в части цифровых количественных заданий его, так и в части мероприятий политики, обусловливающих его выполнение. Эта работа должна производиться на протяжении всего хозяйственного года, причем корректировка плана должна приурочиваться к отдельным периодам его – например, кварталам. Лишь при наличии резких изменений экономической конъюнктуры или международно-политической ситуации, не предусмотренных основным планом, должно допускаться эпизодически-случайное изменение последнего. Третьей и последней стадией работы СТО должно быть подытоживание результатов хозяйственного года под углом зрения, как выполнение хозяйственного плана в его частях, так и анализа протекавших на его протяжении народнохозяйственных процессов во всех разрезах. Эта работа должна производиться по окончании хозяйственного года. Таким образом, для каждого операционного года работа СТО должна начинаться до наступления его и кончаться по завершении года»
[1244]. За время хозяйственного года работа Совета труда и обороны должна была, как зафиксировано в плане, проводиться в следующих направлениях: «во-первых, на протяжении всего года должны производиться наблюдения за народнохозяйственной конъюнктурой и корректировка годового плана»; во-вторых, «должен подытоживаться истекший операционный год; в-третьих, на основании итогов работы в истекшем операционном году и конъюнктуры текущего – должен быть составлен годовой хозяйственный план на последующий год»
[1245]. Следовательно, «на протяжении операционного хозяйственного года “операционный” план работ СТО должен слагаться из следующего: 1) подытоживание работы за предыдущий год; 2) наблюдение за народнохозяйственной конъюнктурой текущего года и корректировка основного плана на последний [квартал]; 3) составление народнохозяйственного плана на последний операционный год; 4) работа в общественно-политической области»
[1246]. При этом на первое полугодие должны были приходиться «подытоживание работы за предыдущий год» и «наблюдение за конъюнктурой текущего и корректировка основного плана», на второе – «продолжение и окончание работы по наблюдению за конъюнктурой» и «составление хозяйственного плана на последующий год». Так называемые «общественно-политические функции» как несущественные для нового руководства СТО СССР должны были «осуществляться весь год»
[1247].
Было ли что-нибудь новое в плане? Да, несомненно: констатация необходимости «построения пятилетнего перспективного плана хозяйственного развития Союза»
[1248] как «перспективы на длительный период»
[1249]. Предполагалось, что разработка плана растянется и будет закончена только к концу 1927 года
[1250]. Впрочем, несмотря на разработку пятилетнего плана, «учитывая в полной мере необходимость иметь хозяйственный план Союза с полной взаимной увязкой как отдельных отраслей хозяйства между собой, так и каждой отрасли внутри себя», «Планом» признавалось «все же […] целесообразным предварительное рассмотрение в СТО перспективных планов как отдельных отраслей народного хозяйства, так и отдельных частей этих отраслей (отрасли промышленности, части сельского хозяйства и т. п.)»
[1251]. При этом уточнялось: «Рассмотрение перспективных планов отдельных отраслей, поскольку они не смогут быть увязанными с остальными, должно носить характер ознакомления и преподания предварительных директив для ведомств при исключении моментов утверждения разрозненных планов, ибо в последнем случае совершенно неизбежна неувязка темпа развития отдельных отраслей хозяйства и их частей как со стороны финансовой, так и научно-технической»
[1252]. Достичь «хозяйственного равновесия» признавалось возможным «при построении общего плана для всего народного хозяйства»
[1253].
Кадровые перетряски практической работе не способствовали, и Совет труда и обороны стал угасать буквально на глазах. В июле 1926 г. А. И. Рыков дошел до предложения назначить председателем СТО СССР Ф. Э. Дзержинского и тем самым «возобновить опыт двух правительств», однако В. В. Куйбышев, перечислив рабочие и личные недостатки главы ВСНХ СССР, отрезал: «Система двух правительств должна быть похоронена навсегда!»
[1254] Несомненно, категоричная формулировка отказа отражала принципиальные установки сталинской руководящей группы.
Таким образом, после снятия Л. Б. Каменева и по мере оформления сталинского диктата работа Совета труда и обороны целенаправленно сводилась партийно-государственным руководством на нет.
Симптоматично послание А. И. Рыкова от 7 марта 1928 г. «Сталину, Молотову, Бухарину»: «За последнее время был целый ряд признаков, говорящих за то, что большинство Политбюро недовольно руководством СНК и СТО. Сегодня разыгрываются разногласия по крупнейшему вопросу – о резолюции по плану промышленности на текущий год. Из всего этого необходимо сделать вывод. Работа может идти только в том случае, если расхождений в крупных, основных вопросах в руководстве СНК и СТО с мнением Политбюро нет. Я в качестве председателя СНК и СТО работать больше не буду. Предлагаю сделать такую расстановку сил, чтобы на ближайших пленуме [ЦК] и сессии ЦИК [СССР] сделать необходимые перемещения, а меня наметить на Урал»
[1255]. Однако пока о снятии А. И. Рыкова не могло быть и речи. И. В. Сталин, как водится, для начала предоставил возможность высказаться соратникам. Навстречу председателю СНК СССР пошел более мягкий В. М. Молотов, указавший в помете на письме: «Считаю в корне неправильной постановку вопроса т. Рыкова. Считаю, что никто не может ставить вопроса о смене т. Рыкова, т. к. это явная нелепость и безусловная нецелесообразность. В том числе мне и в голову никогда такая глупость не приходила, т. к. Рыков лучше кого бы то ни было выполнял и выполняет работу преда СНК. Но считаю свое выступление [в прениях на заседании Политбюро. – С.В.] безусловно законн[ым]. От этого права говорить на Политбюро и резко критиковать решения наркоматов и СНК ни в коем случае не могу отказаться. Разногласия не в основном (тут есть необходимое единомыслие), а в отдельных, хотя и крупных практических вопросах. Это неизбежно и тут я не вижу ничего плохого. Поэтому весь вопрос т. Рыковым поставлен неправильно»
[1256]. Естественно, Н. И. Бухарин поддержал старого товарища. И. В. Сталин же не преминул заметить, что сам он правительственные вопросы склонен даже не обсуждать на стадии оформления повестки дня, а предрешать их в узких коллегиях ЦК. Сравните. 1) Н. И. Бухарин: «Я считаю, что такие вопросы, как об индустрии и т[ак] д[алее] лучше предварительно ставить на повестке. А то мы на повестке спорим о всякой (относительно) ерунде, а не предупреждаем таких сцен, как сегодня. Я сам не мог говорить, чтобы не драться при всех, хотя считаю, что индустриализацию и ее темп правильнее высчитывать по капитальным] затратам, а не по валовой продукции (о чем не раз говорил)»
[1257]; 2) И. В. Сталин: «Присоединяюсь к Молотову и Бухарину. Ошибка состоит в том, что мы не провентилировали вопрос до Политбюро. Сталин»
[1258].
