Важный «нюанс»: первого председателя Совнаркома В. И. Ленина утвердил в должности Всероссийский съезд Советов, второго – А. И. Рыкова – сместил Центральный комитет ВКП(б), при этом ни у кого и мысли не возникло оспаривать самый настоящий партийный произвол. Большевистский ЦК не имел никакого права присваивать себе права Всесоюзного съезда Советов. Правда, еще в 1917 г., по настоянию большевистского Центрального комитета, подал в отставку первый глава Советского государства Л. Б. Каменев, но решение, как бы там ни было, принял пленум Всероссийского центрального исполнительного комитета, избравший на освободившийся пост предложенного руководством РСДРП(б) Я. М. Свердлова. Третьего председателя Совнаркома и его заместителей не избирал не то, что съезд Советов, но даже, как это должно было произойти в соответствии со статьей 37-й главы 6-й действовавшей на тот момент Конституции СССР 1924 г.
[1326], советский парламент – Центральный исполнительный комитет СССР. С точки зрения революционной демократии, пришедшей к власти в Октябре 1917 г., подобная акция не могла быть расценена иначе как узурпация советской власти. Однако никто и не подумал возмутиться. Не то чтобы большевистские и государственные деятели приняли к исполнению решения VIII съезда РКП(б) 1919 г. о гегемонии партии. Просто все привыкли к диктату все более узкого круга высших руководителей ВКП(б).
Глава 2. «Всегда зажжен и вдохновлен желанием работать…» Как хозяин стал главой советского правительства
Осенью 1930 г. И. В. Сталин сделал все, чтобы максимально подчинить себе руководителей советских ведомств, которым не доверял даже в тех случаях, когда речь шла о его же собственных соратниках. А. И. Микоян поделился с читателями своих мемуаров рассуждениями о подоплеке слияния Наркоматов внутренней и внешней торговли СССР: «Будучи наркомом внутренней и внешней торговли СССР, вопросы внешней торговли я решал самостоятельно в пределах своей компетенции. При этом я не во всех вопросах спрашивал мнение Сталина и правительства. У нас тогда, как у наркомов, права были большие, и мы могли многие вопросы решать сами (здесь и далее в цитате курсив наш. – С.В.). Так было в отношениях с председателем ВСНХ Куйбышевым. […] у нас не производились необходимые машины для промышленности, и Куйбышев хотел закупить такие машины для оборудования новых заводов. При составлении импортного и экспортного плана мы вместе обсуждали вопросы, шли навстречу друг другу в закупке оборудования и материалов – конечно, в пределах внешнеторгового баланса, так, чтобы экспорт покрывал расходы по импорту. Ввиду таких отношений между ВСНХ и Наркоматом внешней и внутренней торговли Куйбышев очень мало обращался с жалобами на нас к Сталину и правительству и с требованиями об увеличении поставок оборудования и материалов. Я тоже не проявлял чиновной аккуратности, не желая донимать Сталина докладами даже по крупным вопросам, считая, что можно и без него решать эти вопросы. Видимо, Сталин хотел, чтобы такого рода вопросы решались через него. Он хотел вникнуть в эти дела глубже, но при уже сложившейся практике ему это не удавалось. А он знал, что если поручить дело торговли Розенгольцу, то все вопросы экспорта и импорта будут докладываться ему и он будет их решать. Сталин знал Розенгольца по Гражданской войне как деспотичного человека, аккуратиста и хорошо к нему относился, был уверен, что тот будет все ему докладывать и выполнять все его указания. 22 ноября 1930 г. Наркомат внутренней и внешней торговли СССР был расформирован и Розенгольц стал наркомом внешней торговли»
[1327]. Каким образом мог генеральный секретарь ЦК ВКП(б), не занимая ни единого поста в правительстве, решать практические советско-хозяйственные вопросы? Для начала организовав систему объективного информирования центрального партийного аппарата, т. е. систему прямых апелляций к нему и жалоб наркомов друг на друга. Лояльного руководителя правительства И. В. Сталину было мало, требовалась абсолютная подконтрольность Совнаркома и его членов. Наркомат внешней торговли СССР как особо важный генсек и вовсе подчинил себе (фактически) напрямую. По свидетельству А. И. Микояна, «Сталин добился того, что вопросы внешней торговли даже в Госплане и Совнаркоме подробно не рассматривались. Розенгольц один ходил к Сталину с планами, главным образом с валютным планом и планом валютных накоплений. Сталин одобрял это, и Розенгольц строго руководствовался указаниями Сталина, входил в Госплан и Совнарком со своим планом. Все решалось в тайне от них. Сам Розенгольц очень был доволен такой обстановкой. Он работал неплохо как чиновник. Это его устраивало, устраивал такой способ решения вопросов, потому что никакой критики в отношении этих планов не имело места, ибо никто не присутствовал при их обсуждении. Не было и никаких жалоб. Сталин одобрял планы, составленные Розенгольцем самостоятельно», что, впрочем, не помешало Хозяину отдать лояльного наркома на закланье «как бывшего троцкиста…»
[1328]
4 января 1931 г. на конференции Сокольнической районной организации ВКП(б) гор. Москвы правоверный К. В. Уханов заявил в докладе о Ноябрьском 1930 г. пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б): «Мы слыхали выступление А. И. Рыкова на последнем пленуме, мы прекрасно понимаем, что он сделал лишний шаг, чтобы подойти ближе к партии. Он говорит: “Я работал, я старался как мог проводить линию партии. Одним словом, работал на совесть”. Но не это нам нужно теперь, этого ли можно требовать от руководителя советской работы, тем более от руководителя такого советского учреждения, каким является Совнарком? Он (глава правительства. – С.В.) должен быть всегда впереди, он должен быть всегда зажжен и вдохновлен желанием работать, а не говорить, что он пассивно выполнял генеральную линию партии. Поэтому неизбежно было то, что нужно было заменить т. Рыкова, посадив на этот пост более надежного, выдержанного товарища Молотова»
[1329]. Совнарком при этом сталинское руководство, вместо того чтобы «зажечь», погасило.
Завершение процесса сращивания партийного и государственного руководства оформили в т. н. Сталинской Конституции 1936 г. В основном нормативно-правовом акте Страны Советов было прямо зафиксировано место правящей партии в системе государственных органов: «…Наиболее активные и сознательные граждане из рядов рабочего класса и других слоев трудящихся объединяются во Всесоюзную коммунистическую партию (большевиков), являющуюся передовым отрядом трудящихся в их борьбе за укрепление и развитие социалистического строя и представляющую руководящее ядро всех организаций трудящихся – как общественных, так и государственных»
[1330].
Совет труда и обороны влачил свое жалкое существование вплоть до окончательной ликвидации и замены на Комитет обороны при СНК СССР в 1937 году
[1331].
