И бжик – понеслась!
Сначала я сбрила бородку, затем кусочек уса слева, а потом справа. И все это время мы хохотали, не переставая. Буквально до слез. Длинные усы – колхозные – усики Гитлера. Примерили по ходу бритья все вариации.
– Может, так и оставим? – Ерзая на его коленях, спросила я.
– Нет уж. – Сказал Усов, и его пальцы вдруг сжались на моих бедрах.
Даже будучи пьяной, я понимала, что наш флирт заходит слишком далеко, при том у всех на глазах, но мне не хотелось это останавливать. К тому же, Верочка ужасно злилась за уведенного у нее кавалера, и это доставляло мне почти садистское удовольствие. «Как это? Усов, который два года волочился за мной, вдруг достанется какой-то креативщице? Это мой Усов, и только мой!»
Не знаю, что за чувства меня обуревали, но, будучи нетрезвой, я в тот момент свято верила в правильность своих действий.
Вжик! И Усов лишился усОв.
– Мишка! Какой ты красавец! – Завопила какая-то истеричка из отдела моды.
– Такой молодой! Тебе будто и двадцати нет! – Подхватила другая. – Мальчишка!
Я слезла с его коленей, он встал, и коллеги принялись фотографироваться с ним.
А я так и стояла с машинкой в руках и негодовала, что он про меня забыл. Забыл про того, кто явил миру его истинную красоту, блин! И это было так странно и так похоже на ревность, что мне вдруг стало не по себе. Не могла же я ревновать к другим женщинам мужчину, который даже не нравился мне?
И мне захотелось пометить территорию.
Вот такое внезапное противоречивое чувство.
Не спрашивайте.
Уверена, даже психоаналитик не сразу бы определил, в какую сторону у меня поехала крыша. А, может, я просто хотела того же, что и все девчонки из редакции, что были у него до меня. Простого женского счастья, которое настигало каждую, кто спал с ним.
– Мишка! Иди сюда!
Выдернула его из толпы и потащила танцевать.
Помню, как мы касались друг друга, как он мне что-то говорил, а я хихикала. А дальше все смешалось. Запахи, звуки, взгляды, смех. И как из этой точки я очутилась в точке «проснуться дома у Усова» мне до сих пор невдомек.
8 октября, пятница
Утро. Очень-очень плохое утро. Черт его знает, который час.
Первое, о чем я подумала, услышав «Катюша, просыпайся», это то, что я снова каким-то образом оказалась в родительском доме. Вот только общение с предками всегда начиналось с ласкового «Катюша», а закончиться могло обвинениями в тунеядстве, комплиментами сомнительного содержания и гнетущими нравоучениями, поэтому я тут же напряглась.
Вторым была мысль о том, что голос говорящего мне почему-то не знаком. Или…
И вот тут я подпрыгнула на постели и открыла глаза. А, увидев перед собой лицо незнакомца, едва не закричала. И только спустя мгновение до меня дошло, что человек передо мной смутно похож на кого-то, кого я знаю. На кого же?..
– Ты?! – Прохрипела я, так и не сумев вспомнить имени и судорожно натягивая на себя одеяло.
– Доброе утро. – Улыбнулся он так, как будто оно действительно могло быть добрым.
Мне же тогда хотелось, чтобы все происходящее оказалось нелепым сном.
– Где это я? – Огляделась по сторонам.
Помещение напоминало холостяцкую берлогу, обставленную безвкусно, скучно и неумело.
– У меня. – Усмехнулся незнакомец. – Ты чего, Катюш?
И тут я признала в гладко выбритом лице черты коллеги. Слава богу, он был, хотя бы, одет.
– Усов? – С ужасом воскликнула я. Мне хотелось провалиться на месте. – Мы же не..? – Я заглянула под одеяло, и беглый осмотр тела подтвердил опасения: одежды на мне не было. – Мы с тобой… мы…
– Похоже, ты действительно перебрала вчера. Держи кофе, – он протянул мне чашку, – это поможет вернуть память.
И память действительно возвращалась. Даже без кофе. Притом слишком быстро и болезненно. К тому моменту, как я сделала первый обжигающий глоток, я уже почти полностью восстановила в памяти все то, чем мы с ним занимались на этой постели прошедшей ночью.
«Боже, только не Усов! – проорала совесть. – Этого ты себе не простишь!»
Не представляю, как в моей голове соединились две идеи: прожить счастливо одиночкой и с помощью Усова встретить свою любовь, даже не представляю, но факт оставался фактом – этой ночью мы с ним переспали.
– Послушай… – Простонала я, усаживаясь так, чтобы не обнажить части тела, которые, черт его побери, мой ночной визави уже имел счастье лицезреть (и даже касаться). Обхватила пальцами чашку и попыталась улыбнуться. – Ми-ша…
Какое счастье, я вспомнила его имя.
– Я все помню, не вопрос. – Парень (а теперь без усов и бородки он был именно парнем, мужчиной его называть как-то даже язык не поворачивался) поднял руки так, будто сдается. – Это произошло один раз и больше не повторится. Как ты и сказала.
– Это я тебе так сказала?
Аллилуйя!
– Да. – Кивнул Усов. – Ты предупредила, что не ищешь отношений, и я согласился.
Кажется, его все устраивало. Я с облегчением выдохнула. Секса без обязательств у меня еще не было, поэтому я переживала, что офисный заинька привяжется ко мне и продолжит ходить по пятам, словно приклеенный. Такой же расклад устраивал меня больше.
– Если поторопишься, – он бросил взгляд на наручные часы, – я отвезу тебя к Алисе, ты успеешь переодеться и принять душ перед началом рабочего дня.
– О, сегодня же пятница… – Я дернулась, и это неловкое движение отдалось болью в голове. – Проклятье! Нужно переть в офис!
– После вчерашнего все будут слегка помятыми, не переживай. Когда мы с тобой уезжали, наши еще оставались там, и алкоголь лился рекой.
– Боже… – Я хлебнула кофе и зажмурилась. – Стало быть, я рассказала тебе о том, что живу у Алисы?
– Угу. – Улыбнулся он, разглядывая меня.
Наверное, выглядела я паршиво.
– И что еще я тебе выболтала? – Простонала, сделав новый глоток.
– Что на тебе платье Алисы, и оно красивое, но ужасно неудобное, и что на тебе твои любимые кружевные трусики, которые врезаются в то самое место, о котором ты собираешься писать в своей рубрике. И да, я видел, они действительно красивые. Если тебя волнует, где они, то вот тебе подсказка: на полу. – Усов указал пальцем за противоположную сторону кровати. – А еще ты сказала, что жгла в гостинице вещи бывшего потому, что он оказался нехорошим человеком. Ты употребила другое слово, но я предпочитаю так не говорить.
– Он оказался геем. – Выдохнула я.
– Почти так ты и сказала. – Кивнул он.
– Нет. Натурально. Геем. – Состроив кислую мину, призналась я. – Самым, что ни на есть. Голубым. Голубее не бывает.
