В уборной было пусто. Сделав свои дела, я решила задержаться у зеркала, чтобы подправить макияж. Как раз в этот момент за дверью раздались шаги и женские голоса.
– Слышала, этот ребенок не от Вадима. – Сказал один из них.
Они остановились, дернули ручку двери. Второй голос констатировал:
– Занято.
Фоном из гостиной раздавалась музыка и детский смех.
– Да, а ты не в курсе? Он же взял ее беременную. – Брезгливо произнес первый голос. – Залетела от какого-то актеришки, а потом оказалась не нужна ему.
Я припала ухом к двери.
– И Красавин все равно на ней женился?
– Прикинь! – Разливался ядом голос. – Они познакомились, когда она уже была с пузом!
– Вот это жесть! И почему мне так не везет? – Простонала вторая собеседница. – Я тоже с прицепом, а мужика нормального найти не могу.
Я не выдержала и отворила дверь так резко, что попала говорившей по плечу. Но вместо извинений, оглядев обеих, с улыбкой произнесла:
– До тех пор, пока будете считать своего ребенка прицепом, дорогуша, вы точно никого нормального не найдете.
И, развернув плечи, прошла мимо них к выходу.
Это были жена Громова и одна из ее приятельниц – в сером платье, с кислой миной и бабулькиной гулькой на макушке.
Разумеется, я не стала портить Алисе праздник. Ни к чему ей в свой день рождения знать, что какие-то левые тетки обсуждают то, каким образом ее дочурка появилась на свет. А вот Громову, пожалуй, позже скажу, чтобы фильтровал все, чем делится со своей женушкой, у которой не язык, а помело.
Хотя, знаю – Алиса, узнав, что стала темой для пересудов, только бы улыбнулась, ведь ей плевать на мнения посторонних людей. А мне вот обидно.
Да, они с Вадимом встретились, когда она уже ждала дочку. Но, клянусь, глядя на эту пару, я все еще верила в истинную любовь.
Красавин никому не давал повода сомневаться в своих чувствах и при нем уж точно никто не посмел бы поставить под сомнение его отцовство. Наверное, так и бывает, когда любишь по-настоящему: нет ни твоего, ни моего, только наше, общее. И все, что связано с любимым человеком – становится твоим самым родным.
Когда я вышла на веранду, девчонки весело хохотали. Люба тоже присоединилась к ним, а возле столика сновали туда-сюда с бумажными самолетиками чьи-то дети.
– Мне казалось, современные детишки интересуются только телефонами. – Усмехнулась я, глядя на них.
Опустилась на кресло, и… тпр-р-р-р!
Удивленно подскочила.
– Подушка-пердушка, – объяснила Люба. – Меня только что уже подловили на этом!
– А тетя пёрдает! – Прокричал один из мальчишек, пока остальные ржали.
– Нет такого слова. – Фыркнула я. – Кыш отсюда, мелкота!
Швырнула в него подушкой для розыгрышей и уселась в кресло.
– Сок! – Подала мне бокал Алиса.
Я с радостью приняла его и подняла вверх, надеясь, что она плеснула мне туда чего-нибудь горячительного.
– За нас! – Провозгласила я.
– За нас! – Поддержали девчонки.
Напиток оказался ледяным, но обжигающим. В груди стало тепло.
Клянусь, мне было плевать, даже будь в бокале просто сок. Я любила эту атмосферу: вокруг шум, веселье, а мы вчетвером сидим на уютном островке, где каждый понимает друг друга, и каждому комфортно и весело в компании остальных.
– Жорик убил Валерку. – Призналась я спустя полчаса.
– Только не это! – Вскрикнула Алиса и перекрестилась радио-няней.
– В чем проблема? Купи себе нового Валерку! – Рассмеялась Люба. – Или Афанасия! Или Джонни!
– Но это будет уже не Валерка! – Почти хором пропели Диана с Алисой.
– Да-а-а. Когда у тебя долго никого нет, ты начинаешь по-другому относиться к вибратору. – Грустно сказала я.
– Если приспичит, постучись к Усову! – Предложила Люба.
– Опять вы за свое! – Я стала швырять в них канапе.
А потом мы орали песни.
А потом…
23.45
– Эй, привет! – Сказала я, постучав ему в балконную дверь.
Миша явно не ожидал меня увидеть.
– Катя? – Спросил он одними губами.
На нем были наушники, он сидел перед открытым ноутбуком. Похоже, Усов не врал мне про совещание в zoom. Он, и правда, обсуждал поздним вечером стратегию развития сайта с коллегами.
– Я стучалась в дверь, но ты не слышал. – Постаралась объяснить ему знаками. – Открой, пожалуйста, тут холодно.
Погладила себя по плечам и попрыгала, чтобы нагляднее объяснить, что мерзну.
– Угу. – Кивнул он.
Что-то сказал тем, с кем совещался, затем снял наушники, попрощался с ними и захлопнул ноутбук.
– Ну, ты даешь! – Усмехнулся Усов, впуская меня внутрь. – Уже полночь, Морозова, что ты делаешь на балконе?
В этот момент мне стало чуточку стыдно. Он мог бы привести к себе девушку, и тогда я застала бы их за кое-чем интимным, а мог и вовсе зависать на порнхабе после совещания и снимать напряжение, следя за происходящим на экране. Или…
Какая разница, если я уже вломилась к нему домой?
– Ужас, как холодно. – Продолжая трястись, пробормотала я.
– Да, для этого и придумали куртки и обувь. – Заметил Миша, закрывая за мной балконную дверь. – В следующий раз надень их, если решишь поторчать на свежем воздухе ночью в октябре.
– Ну, хоть ты-то не пили меня! – Взмолилась я, растирая заледеневшие ладони.
– Даже и в мыслях не было. – Усмехнулся он, поворачиваясь ко мне. – Так что?
– Что? – Нахмурилась я.
– Ты пришла. – Миша оглядел меня с головы до ног.
– Да. – Кивнула я.
Три порции коктейля мешали соображать быстрее.
– И?
– И? – Передразнила я его.
– Зачем?
– Зачем что?
– Зачем ты пришла ко мне, Катя? – Улыбнулся он.
Я смотрела на него снизу вверх. Мишины глаза, обычно темные, стали почти ореховыми и лучились насмешливым добродушием. Пытаясь вспомнить, зачем пришла, я словно оказалась под действием его гипнотических чар и не могла вымолвить ни слова.
Единственной здравой мыслью, посетившей голову, была мысль о том, что стоит прямо сейчас отойти немного назад, пока наши тела не соприкоснулись – иначе он услышит или почувствует, как бьется мое сердце.
– Нужно похоронить Валеру. – Вдруг ляпнула я.
«Что? Что?!»
Миша поднял руку и медленно поднес к моему лицу.
