– В Англии, – напомнил он. – Не здесь. Она отпрянула и посмотрела ему в глаза.
– Что ты хочешь сказать?
– Мы сделаем то же, что и он. Мы будем ходатайствовать перед нашим судом об официальном праве опекунства. Отец девочек был американцем. И совершенно очевидно, что он хотел воспитывать дочерей здесь. Когда он умер, они жили в Бостоне.
Тзйлор все же не могла избавиться от волнения.
– А местные власти смогут признать претензию, выдвинутую в Англии?
– Нет, если мы запасемся своей собственной претензией, – заверил ее Лукас.
– Только не обращайся к Льюису, – выпалила она. – Он ничего не смыслит в законе.
– С чего ты так быстро пришла к такому выводу? – поинтересовался он.
– Я уже говорила с ним по другому юридическому вопросу.
Не успел Лукас попросить ее объяснить, в чем именно состоял этот вопрос, как она поспешно отвлекла его:
– Хочу поблагодарить тебя за помощь, Лукас. Я знаю, что поставила всю твою жизнь с ног на голову…
Он не дал ей договорить:
– Не надо меня пока благодарить, Тэйлор. Сначала выслушай, что я хочу сказать. А потом уже решишь, хочется ли тебе благодарить меня.
Тэйлор все еще чувствовала необыкновенное облегчение, потому что Лукас был готов помочь ей бороться с Малькольмом законным способом. Она с трудом сдержала улыбку, хотя муж ее говорил вполне серьезно. У него даже появились в голосе суровые нотки, но ее это очень мало волновало.
– С удовольствием выслушаю тебя, – сказала она. И добавила про себя: и тогда снова отблагодарю.
– Я хочу, чтобы ты усвоила, как теперь пойдет наша жизнь, – заявил Лукас. – Ведь ты любого мужчину можешь свести с ума. А меня просто доводила до исступления последние три недели. Я и до сих пор никак не могу поверить, что ты в самом деле протащила троих детей и беременную женщину через полстраны.
Тэйлор сразу почувствовала желание защищаться:
– Я не тащила Викторию. Она сама захотела поехать со мной.
– Ты всегда знаешь, что лучше для других?
Лукас попал в самую точку.
– Иногда мне кажется, что да, – согласилась она. – Но я стараюсь…
– Не прерывай меня, – сказал он резко. – И слушай внимательно. Ты не знаешь, что лучше для меня. Понятно?
Она быстро кивнула.
– Ты говорила с Льюисом насчет развода? Вопрос поразил ее.
– Нет, конечно, нет. С чего ты это взял?
– Ты сама сказала, что говорила с ним по юридическому делу. Черт побери, Тэйлор, что еще я мог подумать?
– Я не хочу разводиться, – прошептала она.
– А я и не дам тебе развода, – бросил он. – Ответь мне еще на один вопрос. Ты решила уехать из Цинциннати до того, как получила телеграмму, или после?
– Я собиралась уезжать еще до того, как получила телеграмму.
Она не поняла, почему он об этом спрашивает, но это было явно очень важно для него.
Сердце буквально выскакивало у Лукаса из груди. Он отчаянно сдерживался, чтобы не задать тот единственный вопрос, который не давал ему покоя ни днем, ни ночью все то время, что он ехал к ней. И чем дольше он смотрел на нее, тем труднее ему становилось не высказать того, что накопилось у него на душе.
Он так чертовски устал от того, что стоит на задворках жизни. Ему нужен дом, семья, и больше всего ему нужна Тэйлор. Он не хочет жить без нее. В ней было все, чего он никогда не имел и, конечно же, не заслуживал. Но вот она стоит тут, всего в нескольких футах от него, и единственное, что ему надо сделать, это протянуть руку, и все это будет принадлежать ему.
Нет, так нельзя. Ему не хотелось иметь жену, которая чувствовала бы к нему одну только признательность. Ему не нужна ее благодарность. Ему необходима ее любовь.
– Почему ты сбежала от меня?
Их взгляды случайно встретились. Ее поразила мелькнувшая на миг беззащитность.
– Так вот что ты подумал? Что я сбежала от тебя? Эти горы – твой дом. Я хотела быть как можно ближе к тебе. Я знала, что сам ты меня сюда не привезешь. Ведь ты говорил, что это неподходящее место для леди. Но здесь твое сердце, твой дом. О Лукас, неужели ты не понимаешь? Я ехала домой.
Она не знала, удалось ли ей убедить его. Его лицо вновь приняло замкнутое выражение. По нему теперь ничего нельзя было прочесть.
– Я столького тебя лишила, – призналась она. Голос ее дрожал от чувства вины. – Ты всегда высоко ценил свою свободу и независимость. А я, как последний воришка, украла их у тебя. Я сломала тебе жизнь. Я знала, что ты не оставишь меня одну с детьми на руках. Ты слишком благородный. Я не хотела отнимать у тебя твою мечту.
– Ты всегда серьезно полагаешь, что я позволил бы тебе сделать что-нибудь, чего бы я сам не хотел?
– У тебя не было другой возможности, – воскликнула она. – Мужчина должен иметь возможность следовать своей мечте.
– Поэтому ты приехала в мои горы?
– Я думала, что мы сможем жить так, как жил Дэниел Бун со своей женой. Он иногда уезжал от нее на годы, но во всех рассказах, которые я читала, постоянно упоминалось, что он привозил ей мясо. И я читала также, что она была вполне счастлива.
– И ты в самом деле полагала, что мы станем так жить? – В голосе Лукаса слышалось недоверие.
Тэйлор вдруг почувствовала себя дурой.
– Какое-то время мне это казалось вполне разумным, – призналась она. – Но со временем я кое-что переоценила. У меня тоже было время подумать по дороге сюда. Мне даже кажется, что я немного повзрослела. Я узнала кое-что интересное, – улыбнулась она. – Нельзя всегда безотчетно верить тому, о чем читаешь в книжках. Если что-то напечатано, совсем не обязательно, что это напечатано, совсем не обязательно, что это истина.
Ее улыбка застала Лукаса врасплох. Казалось, Тэйлор собирается сказать ему нечто ошеломляющее.
– Кошкам не должна нравиться вода. Я читала, что они не любит, когда у них мокрая шерсть. Но та кошка, которая собиралась напасть на Викторию, явно не знала, что ей надо бояться. А теперь я думаю, что если миссис Бун так же сильно любила своего мужа, как я тебя, то она не могла быть довольна, когда он уезжал от нее. Она, наверное, была очень несчастна. Я себя именно так чувствовала, когда ты уехал в Чикаго. Я не могла перестать думать о тебе.
– Посмотри на меня, – скомандовал он. – Скажи все это еще раз. – И позволь мне наконец начать жить по-настоящему, добавил он про себя.
– Я была ужасно несчастной! – крикнула она.
Ему показалось, что это самые прекрасные и волшебные слова, которые он когда-либо слышал. Его радостный смех нарушил тишину.
