Напротив входной двери находился небольшой камин. Слева стояла кровать с матрацем, который, по заверению Ролли, хорошенько проветрили. А в дальнем конце комнаты находилась дверь, ведущая в другую спальню. Там у стены стояла кровать и было еще одно застекленное окно.
По другую сторону камина находилась лестница, ведущая наверх. Тэйлор поднялась туда вместе с детьми, чтобы показать им, где они будут спать. Она волновалась только, что малышки могут перелезть через перила, но Хантер заверил ее, что они не такие глупые. Пока он выступал в их защиту, Джорджи просунула голову между балясинами перил. Лукас в это время вносил Викторию на руках в дом, потому что Хантер отказался приближаться к ней, и, услышав вопли Джорджи, усадил свою ношу на одну из лавок и отправился высвобождать дочь.
Тэйлор и Лукас вместе настаивали, чтобы Виктория заняла заднюю спальню. У той сразу на глаза навернулись слезы от того, что Тэйлор заботливая.
– Как вы думаете, вам завтра будет лучше? – спросил ее Лукас.
Виктория посмотрела на Тэйлор: что надо ответить? Хантер тоже посмотрел на Тэйлор. И когда та легонько отрицательно покачала головой, Виктория немедленно приложила руку ко лбу и проговорила:
– Как бы мне этого хотелось, но боюсь, что это маловероятно.
Хантер пришел в ярость.
– Так вы больны или нет? – грозно вопросил он.
Злость в его голосе поразила Викторию. Глаза ее расширились, а рука опустилась на шею, когда Хантер подошел к ней, протопав через всю комнату..
Он не дал ей ответить на его вопрос. И стоял, возвышаясь над ней, как скала.
– Не могу я уехать и волноваться о вас, – рявкнул он. – Отвечай, женщина, ты больна или нет?
Виктория прицепилась к его предыдущей реплике, не обратив никакого внимания на вопрос.
– Вы волнуетесь обо мне? – Голос ее сделался мягким, когда она проговорила это, затаив дыхание. На прекрасные зеленые, словно изумруды, глаза уже наворачивались слезы.
– Не надо придумывать лишнего, – предупредил он. – То, что я чувствую, и то, что делаю, – разные вещи. А вам здесь совершенно нечего делать. Совершенно нечего.
– Почему?
– Потому что вы леди, – пробормотал Хантер. – И к тому же в интересном положении, – добавил он для верности, если она вдруг об этом забыла.
Виктория поднялась на ноги и животом задела его. Она не могла отступить – ей мешал стол. И он не отступал – ему мешала гордость.
– У меня есть все права ехать куда мне захочется, – сообщила она ему.
– Нет, не правда, – возразил Хантер просто из упрямства.
– Это почему же?
– Потому что вы беременны.
Ему это казалось совершенно логичным. А Виктории – просто смешным. Она порозовела от раздражения и смущения. Да как он смеет указывать ей, что она может делать, а что – нет?
– В ложной ссоре нет настоящей доблести, мистер Хантер, – процитировала она. – Сам Уильям это написал.
– Ну и что это значит, черт побери? – Голос Хантера зазвучал на ноту выше. – Думаю, я буду очень рад избавиться от вас, Виктория. Мне осточертело любоваться, как вы скорбите о своем покойном муже и постоянно передаете мне все мудреные слова, которые он вам говорил. Он ведь умер. А вы живы. Пора уже забыть о плохом и продолжать жить.
Виктория от удивления открыла рот. Так он считал, что Вильям – ее муж? Она не могла выговорить ни слова, но вовсе не из-за того, что Хантер не правильно все истолковал. Она увидела злость и откровенную ревность.
Кругом царил хаос. Лукас ходил к фургону и обратно и носил вещи, которые, как обещала Тэйлор, должны были понадобиться на одну ночь. Дети наблюдали за тем, как Ролли с мужчинами убирает во дворе. Тэйлор была наверху и устраивала постели для детей из подстилок и одеял, которые принес ей Лукас.
У Виктории уже начала затекать шея от того, что она смотрела вверх на Хантера.
– Я не хочу, чтобы вы уезжали, – прошептала она.
Хантер положил руки ей на плечи и тихонько сжал их. Он хотел встряхнуть ее, чтобы слегка образумить. Ведь она ведет себя так, будто он имеет полное право здесь оставаться.
По щеке Виктории пробежала слезинка. Он остановил ее большим пальцем. Ему хотелось, чтобы она поняла, как все должно быть.
– Моя бабушка была индианкой.
– А моя бабушка – ирландкой.
Он подумал, что ему следует быть более прямолинейным. Виктория все еще не могла понять, что ей следует иметь против него предубеждение.
– Я полукровка, – напомнил он ей тихим шепотом.
– Я тоже, – мгновенно отвечала она.
Хантер вышел из себя:
– Так я и поверил!
Она не испугалась его крика, а просто ткнула его в грудь.
– Я наполовину ирландка, наполовину – француженка, и не надо перечить, факт остается фактом.
У него не было больше сил спорить с ней, потому что она не поддавалась никакой логике.
– Я уезжаю.
Она схватила его за пряжку ремня.
– Я, может, и не влюблена в вас вовсе.
– Господи, надеюсь, что нет.
Она поднялась на цыпочки. А он в то же мгновение наклонился. Губами он припал к ее губам, а руками обхватил за талию. Он долго и крепко ее целовал, а когда опомнился и оторвался от нее, она не могла отдышаться и смотрела на него мечтательными и слегка осоловелыми глазами.
Хантеру захотелось еще раз поцеловать ее, но он не смел. У него опустились руки. Из-за этой женщины он начинал думать, что возможно невозможное.
– Пустите же меня, – приказал он.
– Вы можете уехать, когда родится ребенок, – выпалила вдруг Виктория.
– Ни одна женщина не может приказывать мне, что я должен делать.
Она села на лавку и склонила голову.
– Тогда уезжайте. Мне не нужны ни вы и никто другой. Я и сама прекрасно справлялась.
Он фыркнул;
– А как же ваш муж?
И тут же решил, что не станет дожидаться ее ответа. А то она снова выдаст ему одну из реплик своего мудреного денди, и тогда-то он точно выйдет из себя.
Хантер был уже у дверей, когда до него донесся ее шепот:
– Я никогда не была замужем. Так что, в самом деле, лучше не связываться с такой женщиной, как я.
Он остановился как вкопанный. И спросил, не поворачивая головы:
– Тогда кто такой Уильям?
– Он был знаменитый драматург. Его полное имя Уильям Шекспир. Он давным-давно умер.
Хантер простоял так, наверное, с минуту, не говоря ни слова, потом вышел во двор. Виктория поднялась и побежала в спальню. Рыдания душили ее.
