По давней французской традиции Наполеон III поднял вопрос о Польше, но российский монарх был настроен крайне негативно обсуждать какие-либо вопросы на данную тему. По мнению царя, Польша была внутренним делом России и не требовала внешнего внимания и вмешательства
[1422]. Может быть, по этой причине никаких документов по итогам встречи в Штутгарте подписано не было. Однако главное, что хотел услышать Наполеон III, он услышал: Россия затаила злобу на Австрию, и его руки в Италии развязаны.
Утром 29 сентября император лично проводил Александра II и Марию Александровну на железнодорожный вокзал Штутгарта. Вечером он с удовольствием прослушал в местном театре оперу Карла Вебера «Вольный стрелок»
[1423].
В последний день сентября 1857 года в Веймаре состоялась встреча Александра II и Франца Иосифа. Однако она ни к чему не привела
[1424]. В отличие от своих министров, Наполеон III был спокоен, он полагал, что после Крымской войны Россия не протянет руку австрийцам. Австрийская империя еще не была в изоляции, но желавших драться за ее интересы становилось всё меньше.
Важнейшим фактором, от чего зависела французская политика в Италии, оставалась позиция Великобритании. Англичане были недовольны режимами, которые правили в итальянских государствах. Они не выражали особой радости от «дремучего» клерикализма в Папской области и в Королевстве обеих Сицилий. Тем не менее поддержка сложившегося status quo оставалась целью британской политики на Апеннинах. Чрезмерное ослабление Австрийской империи и, соответственно, усиление ее соседей (Франции и Пьемонта) могло привести к нарушению баланса сил не только в Италии, но и на континенте в целом.
Однако к этому времени внимание британской короны было обращено на Восток. В Индии бушевало восстание сипаев. Английские войска спешно перебрасывались в эту колонию. Европейская пресса была переполнена материалами об ужасах, которые творились в Индии. Ежедневно приходили новости о новых территориях, вышедших из-под контроля англичан. С каждой минутой положение британцев становилось все тревожней.
В октябре 1857 года Наполеон III предложил Лондону помощь — перебросить английские войска, направлявшиеся на Восток, через территорию Франции в порт Тулон
[1425]. Это позволило бы значительно сократить время транспортировки войск до Индии. Палмерстон отклонил предложение императора, усмотрев в этом ущемление достоинства британской короны, которая не может справиться со своими внутренними проблемами без французской помощи.
Покушение Ф. Орсини на Наполеона III перед оперным театром 14 января 1858 года.
Художник В. Романо, 1862
На некоторое время наступила пауза. Приближался новый, 1858 год, и он начался с события, перевернувшего естественный ход истории. В четверг вечером, 14 января 1858 года, Наполеон III и императрица Евгения направлялись в оперу. Там должен был состояться прощальный благотворительный вечер известного французского оперного певца Эжена Массола
[1426]. Императорская карета в окружении конного эскорта гвардейцев неспешно ехала по туманным сырым парижским улицам. Вскоре показалось здание театра, и карета приблизилась к главному входу.
Перед зданием собралась толпа любопытных, которые хотели посмотреть на прибытие императорской четы. В людской массе прокатилось радостное оживление. Неожиданно раздался оглушительный взрыв, и послышался звон разбитого стекла, крики обезумевших людей, ржание метавшихся, перепуганных лошадей — и улица погрузилась в темноту. Через несколько секунд еще два мощных взрыва потрясли все вокруг.
Паника и крики усилились и превратились на несколько минут во всеобщее безумие. На мостовой вперемежку лежали убитые и раненые люди и лошади.
Сильно досталось императорской карете. Две лошади были убиты, остальные ранены. Генерал-адъютант Кристоф Роге, сидевший напротив императора, был серьезно ранен в шею, и его кровь брызнула на роскошное белое платье Евгении. Осколки стекол пробили шляпу Наполеона III в нескольких местах и порезали нос. Императрица также пострадала: ее щеки были иссечены мелкими осколками, а в левый глаз попал кусочек стекла
[1427]. Позже подсчитали, что карету поразило пятьдесят шесть осколков. Двое из трех лакеев были серьезно ранены. Из двадцати четырех гвардейцев, сопровождавших императорскую чету, девятнадцать было ранено, один убит. Пострадали двадцать лошадей конного эскорта
[1428].
Несколько придя в себя, Наполеон III и императрица выбрались из изувеченной кареты. Евгения жестом остановила полицейских и солдат, бросившихся к ним, и попросила не волноваться за себя и императора, а оказать помощь раненым и пострадавшим
[1429]. Осторожно ступая среди раненых и убитых, луж крови и фрагментов людских тел, чета направились ко входу в театр. Однако император остановился и пожелал помочь раненым. Евгения опасалась взрыва еще одной бомбы и со словами «Не будь глупцом!»
[1430] потащила мужа к двери тетра.
Зрительный зал стоя, под звуки гимна Partant pour la Syrie, овацией встретил Наполеона III и Евгению, когда они появились в императорской ложе
[1431]. Особый энтузиазм вызвал бледный, но величественный вид императрицы со следами крови на щеках и платье. Через несколько минут, когда в императорскую ложу вошли взволнованные министр внутренних дел Бийо и префект парижской полиции Пьер Пьетри, император ледяным голосом сказал им: «У вашей полиции все замечательно»
[1432].
