Следующими шагами императора стали командирование специального эмиссара к князю Антону и отправка персонального письма в адрес бельгийского короля Леопольда II с просьбой срочно обратиться к Леопольду Гогенцоллерну с разъяснениями, что мир всецело зависит от его отказа от испанского трона. Бельгийский король не только выполнил просьбу Наполеона III, но и связался со своей кузиной, королевой Викторией, которая, в свою очередь, написала соответствующее письмо невестке Леопольда Гогенцоллерна
[2140].
Как понимать эти действия Наполеона III? Человек, находившийся не в ладу со здоровьем, предпринял без привлечения членов правительства и даже без их уведомления активные шаги по мирному урегулированию конфликта. На этот вопрос нет однозначного ответа. Возможно, мы уже никогда не узнаем истинные мотивы поступков императора Франции. Но, по мнению Бреслера, в эти «июльские дни Наполеон III был единственной весомой фигурой в Париже, которая боролась за мир, используя на последнем этапе свое искусство заговорщика. Как всегда, он попытался найти путь вокруг проблемы, а не противостоять ей лицом к лицу»
[2141].
Удивительно, но все эти коллективные усилия принесли свои плоды. Утром 12 июля 1870 года Антон телеграфировал главе испанского правительства Приму, что он убедил сына отозвать свою кандидатуру на испанский трон и послал соответствующую телеграмму в Париж. Когда эта новость достигла дворца Сен-Клу, Наполеон III схватил лист бумаги и радостно объявил: «Это — мир!»
[2142] Вечером 12 июля 1870 года в стенах Законодательного корпуса Оливье объявил о снятии принцем Леопольдом своей кандидатуры. Эта новость была преподнесена как «французский триумф и прусское оскорбление»
[2143].
Однако это известие было встречено депутатами неодобрительно. Подавляющее большинство народных избранников, как и их избирателей, были настроены решительно и требовали удовлетворения своих воинственных настроений
[2144]. Депутат за депутатом в своих выступлениях высказывались в том духе, что телеграмма князя Антона — это лишь частное мнение, никоим образом не подтвержденное. Они требовали от короля Пруссии или его правительства безусловных и публичных гарантий, что Зигмарингены или иные немецкие представители не будут в настоящем и будущем претендовать на испанский трон
[2145].
Известие о снятии кандидатуры Леопольда мгновенно распространилось по Парижу. В городе уже который день собирались толпы возбужденного народа, неустанно требовавшие наказания немцев и объявления войны Пруссии. Газеты неистовствовали. Например, вышедший в эти дни номер La Liberté призывал «защищать французских „овец“ от немецкого „волка“, который только и ждет удобного момента, чтобы напасть на беззащитное стадо. В этом случае пастух обязан применить оружие против „волка“, и если Франция сейчас позволит прусскому „волку“ убежать и скрыться, он обязательно вернется за добычей»
[2146].
Во всем потоке милитаристских призывов едва были слышны отдельные голоса, призывавшие к осмотрительности и разуму. Делеклюз в Le Réveil писал, что перед тем, как объявить войну Пруссии, необходимо провести референдум
[2147]. Однако подавляющее большинство левых и радикальных изданий также «горели» чрезмерным желанием продемонстрировать силу Франции восточному соседу.
В этой ситуации Наполеон III, как обычно, четко уловил общественное сожаление об ускользавшей победоносной войне. Поздно вечером 12 июля 1870 года он телеграфировал Оливье: «Страна будет разочарована, что мы можем сделать?»
[2148]. Через несколько часов император одобрил решение кабинета министров Франции телеграфировать Бенедетти с указанием срочно встретиться с Вильгельмом I, чтобы потребовать соответствующих гарантий от Пруссии и добиться от короля обязательства никогда не позволять в будущем принцу Леопольду претендовать на испанскую корону
[2149].
На исходе столь наполненного событиями 12 июля 1870 года в Сен-Клу состоялось тайное совещание Наполеона III, императрицы Евгении и министра иностранных дел Грамона, на котором они решали будущую судьбу страны. О чем шла речь на совещании, доподлинно неизвестно, но большинство исследователей склоняются к тому, что именно там было принято роковое решение о неизбежности войны с Пруссией. Ряд историков сходятся во мнении, что больной Наполеон III под мощным давлением императрицы и Грамона согласился с тем, что необходимо объявлять войну Пруссии
[2150].
В свою очередь, в свете последних событий, глава прусского правительства к вечеру 12 июля решил не ехать в Бад-Эмс. Он попросил министра внутренних дел Пруссии графа Фридриха Эйленбурга встретиться с Вильгельмом I с заданием доложить королю его мнение о враждебности французской политики и необходимости отзыва прусского посла из Парижа, а также просить короля больше не встречаться с послом Франции
[2151].
В соответствии с поручениями из Парижа в среду, 13 июля 1870 года, в начале десятого часа утра Бенедетти встретился с королем Пруссии Вильгельмом I, который в это время был на утренней прогулке. В ходе короткого разговора посол Франции попытался добиться у короля гарантий, что прусский король впредь никогда не согласится на выдвижение кандидатуры Гогенцоллерна на испанский престол в случае, если такие попытки возобновятся. На этот раз король был чрезвычайно взволнован новостями из Парижа и требованиями французов. Вежливо, но твердо Вильгельм I отказался давать какие-либо гарантии. По итогам переговоров Бенедетти телеграфировал Грамону: «Король категорически отказался уполномочивать меня передавать Вам такие гарантии»
[2152].
