Практически вся плененная французская армия была заперта на полуострове Иж, который западнее Седана образует река Мёз. Пленные на несколько дней остались без продовольствия и необходимой медицинской помощи
[2417]. Вскоре французов начали делить на партии и отправлять в Германию.
В тот же день, 2 сентября, в Бельвю из Седана прибыл длинный императорский кортеж экипажей и повозок. В нем было много офицеров, лакеев, форейторов, кучеров и сотня лошадей
[2418]. Как эта картина неуместной роскоши императорского двора на этой войне разительно отличалась от аскетичного подхода немцев к исполнению своего воинского долга! И пленные французы сразу заметили существенную разницу между французской и германской армией. Генерал Кастельно говорил, что был поражен видом немецких войск. Несмотря на усталость, тяжелые бои накануне, походные условия, германские солдаты выглядели подтянуто и аккуратно. Их одежда была чистая и опрятная. Выправка и весь вид говорил, что они полны достоинства и отваги. Дисциплина была на самом превосходном уровне. Казалось, что отряды немецких солдат можно тотчас же отправлять на парад
[2419]. Те же самые впечатления высказали в своих записях доктор Анжэ и другие
[2420].
В восемь часов утра 3 сентября 1870 года, под проливным дождем, из Бельвю, не заезжая в Седан, по окружной дороге в сторону Бельгии выехал императорский обоз. В черной закрытой карете ехали завернутый в синий плащ император и генерал Кастельно. Императорский поезд двигался по дороге между серых унылых полей, на которых слева и справа виднелись человеческие тела, убитые лошади, разбитые пушки, ящики, повозки, оружие — все, что свидетельствовало о недавнем людском ожесточении.
По дороге попадались отряды немецких солдат и пленные французы. Чувство острой душевной боли у всех вызывали многочисленные орудия, повозки и вагоны, а также разнообразное имущество французской армии, которые уже стали достоянием победителей. «Этот поход был пыткой»
[2421], — написал Наполеон III на следующий день. Несколько раз он пытался выглянуть из окна кареты, где его взор неумолимо останавливался на следах катастрофы армии и безмерной глубине людского горя. Слезы непрерывно душили императора, и, завернувшись в плащ, он опять бросался в угол экипажа
[2422].
Вот обоз начал спускаться с холма в долину, и по команде охраны длинная колонна тащившихся по размытой дождем дороге пленных солдат начала прижиматься к обочине. Кто-то из толпы, увидев в окне проносившейся черной кареты знакомое лицо императора, зычным громким голосом закричал: «Ты продал нас, чтобы спасти свои экипажи!»
[2423]. В ту же секунду кричавший получил звонкую оплеуху от стоявшего рядом немецкого офицера
[2424]. Наблюдая, как вдалеке исчезает императорская процессия, Бисмарк обернулся к своим спутникам и сказал: «Династия уходит!»
[2425]
Глава 22
В плену. Чизлхерст
Ошеломляющая новость о сдаче в плен всей французской армии во главе с императором появилась в Париже утром 3 сентября 1870 года. Это было краткое сообщение информационного агентства «Гавас» из Брюсселя
[2426]. Шокированное правительство графа Паликао на несколько часов засекретило эту новость. Однако телеграмма Наполеона III на имя императрицы о сдаче в плен окончательно развеяла все сомнения
[2427]. Францию постигла катастрофа, путь на Париж для немецких войск был открыт. Скрывать истинное положение дел больше не имело смысла, и граф Паликао, только что вернувшийся с бурного заседания Законодательного корпуса, распорядился подготовить обращение к народу
[2428].
В это время по городу уже бродили всевозможные слухи о событиях в Седане. К вечеру центр города начал заполняться недовольными людьми, которые требовали низложения династии Бонапартов и отставки правительства
[2429]. Было разграблено несколько магазинов, продававших оружие. В Сену полетели бюсты императора и императрицы.
Часть депутатов нижней палаты потребовали от Шнейдера созвать незамедлительно заседание Законодательного корпуса. Палата собралась в час ночи, но в условиях неопределенности и тревоги за общественный порядок и собственную безопасность завершила свою работу через двадцать минут, не приняв никаких решений.
Пока в Бурбонском дворце происходили эти события, обстановка в Тюильри оставалась напряженной. Ночь прошла беспокойно, поскольку толпа в центре города постоянно выкрикивала: «Отречение! Да здравствует Республика!» Эти крики были хорошо слышны в Тюильри
[2430]. Париж начали покидать состоятельные жители центральных и западных районов столицы. К ним присоединились некоторые депутаты, которые всегда поддерживали Наполеона III и правительство.
