В пятницу, 7 августа 1840 года, в бюллетене французского военного министерства появилось следующее сообщение: «Французская территория подверглась нападению банды авантюристов, которые были сброшены обратно в море, откуда их еле выловили. Луи Бонапарт и все его последователи были схвачены, убиты или утонули»
[422].
Более того, Луи Филипп и его министры единодушно заявили, что были очень удивлены этим «смехотворным делом»
[423]. Саркастический тон правительства и военного ведомства подхватила французская и иностранная пресса.
«Господин Луи Бонапарт поставил себя в такое невозможное положение, к которому никто сегодня во Франции не может иметь ни малейшего сочувствия или жалости», — заявила La Presse. «Его действия „одиозны“, поскольку они „смешны“. Он даже не был главой политической партии, просто „искаженная карикатура“ одной из них», — продолжала газета
[424].
«Эта попытка в Булони вызвала у нас чувство возмущения, перемешанное с жалостью», — писал Le Journal des Débats. «Все эти орлы, все эти драматические прокламации, эти абсурдные имперские притязания господина Луи Бонапарта… — это последствия безумия. Эти дела вышли далеко за пределы смешного, это сумасшествие даже больше, чем… перестрелка 1836 года [в Страсбурге]. Это перестало быть просто комедией, потому, что на этот раз „текла кровь“ и были трупы»
[425].
«Его [Луи Наполеона] одержимость как претендента [на престол Бонапарта] действительно вызывает удивление», — рассуждала умеренная Le Constitutionnel. Издание удивлялось, что была предпринята «попытка покорить Францию с некоторыми» представителями давно ушедшей империи и «отрядом слуг, замаскированных под солдат»
[426].
Газеты издевались над Луи Наполеоном, его сторонниками, слугами и камердинерами, переодетыми в солдатскую форму, они и понятия не имели об обращении с оружием, живо расписывали картины фальшивого орла, который перелетает «от шпилей соборов к шпилю Нотр-Дам»
[427], в то время как настоящий орел, забытый Паркеном, мучается в закрытом трюме корабля. На карикатурах Луи Наполеона и других испуганных заговорщиков весело и со смехом крюками достают из воды солдаты Национальной гвардии
[428].
Родственники Луи Наполеона попытались сразу же откреститься от него и единодушно заявили, что его действия — чистейшей воды авантюра. Услышав известие о попытке переворота сына, Луи Бонапарт в свойственной ему манере спокойно зашторил ставни и отправился спать
[429]. Однако через несколько дней он заявил, что Луи Наполеон стал «жертвой постыдного заговора, соблазненный льстецами, лживыми друзьями и, возможно, коварного совета». «Сын попал в „ужасающую ловушку“, — продолжал бывший король, — поскольку совершенно невозможно, чтобы человек, который не испытывает недостатка в [финансовых] средства и в здравом уме, с широко открытыми глазами охотно бросился бы в такую [политическую] пропасть»
[430].
Иллюзии, которые были у Луи Наполеона и его сторонников в Лондоне, быстро рассеялись. Попытка восстания в Булони оказалась еще менее удачной, чем в Страсбурге. Если в Эльзасе бонапартистов поддержали многие солдаты и офицеры, а на улицах слышались слова поддержки от местных жителей, то в Па-де-Кале солдаты и офицеры в своей массе не пошли за Луи Наполеоном, а горожане даже помогали вылавливать заговорщиков. Как оказалось, Луи Наполеону и его сторонникам ситуация во Франции виделась из Лондона в несколько искаженном виде, который не соответствовал истинному положению дел и запасу прочности правительства Луи Филиппа.
Еще одним результатом провала в Булони стало то, что Луи Наполеон понес огромные финансовые потери. Какие именно? Об этом уже достаточно долго дискутируют историки и исследователи жизни Наполеона III. Историк Страус-Шом приводит выдержку из письма Луи Наполеона своему другу Нарциссу Вийяру, в котором сообщает, что «булонское предприятие стоило ему 400 000 франков золотом (или 5 160 000 долларов США в современных ценах (по состоянию на 2017 год. — Прим. авт.), захваченных в порту и, по крайней мере, еще 100 000 франков (1 290 000 долларов США), изъятых при аресте»
[431]. Кроме того, флорентийский банкир Джузеппе Орси профинансировал выступление в Булони на общую сумму в 20 000 фунтов стерлингов (2 200 000 долларов США).
Другой историк, Уолтер Джир, повествует о том, что Луи Наполеон отдал распоряжение продать все его ценные бумаги, чтобы покрыть расходы на экспедицию в Булонь. Накануне отъезда во Францию Орси заготовил сумму в 20 000 фунтов стерлингов в золоте и британские банкноты. Часть этих средств была потеряна в море во время попытки бегства. Кроме того, во время ареста власти отобрали у Луи Наполеона 160 000 франков, впоследствии возвращенные
[432].
По подсчетам Бреслера, Луи Наполеон, «чтобы профинансировать государственный переворот, продал драгоценностей и произведений искусства на 100 000 франков, землю в Италии за 300 000 франков и на 1 400 000 франков ценных бумаг Венского банка. Таким образом, всего 1 800 000 франков (около 4 194 000 фунтов стерлингов в современных ценах) (здесь и далее по состоянию на 1999 год. — Прим. авт.). Кроме того, он занял 20 000 фунтов (более чем 1 миллион фунтов стерлингов) в Лондоне у итальянского банкира графа Джузеппе Орси, которого знал с тех времен, когда они вместе сражались против Папы в 1831 году»
[433].
Британский биограф императора Ридли добавляет, что на борт Edinburgh Castle 4 августа в Лондоне была загружена карета, девять лошадей, ящики с оружием, амуниция, комплекты военной формы на шестьдесят человек, а также золота на сумму в 20 000 фунтов стерлингов и британские банкноты
[434].
