С разрешения правительства Луи Наполеона могли посещать его родные, друзья и знакомые. Этим правом воспользовалось множество людей. Это были знакомые по Арененбергу дамы из окружения его матери: Грене, Сальваж, Корну, а также Вильяр, Гордон, баронесса де Босси, де Кверель, Джейн О’Хара, Лэти, Дюма, Шатобриан, Харрис (лорд Малмсбери) и др. Среди тех, кто побывал в замке Ам, были газетчики и публицисты, бывшие офицеры или сыновья бывших наполеоновских офицеров, французы и иностранцы. Чтобы увидеться с осужденным, приезжали даже из США. Более того, встретился с Луи Наполеоном и его старый друг, банкир Орси, который, отсидев «свое», вышел на свободу
[467].
Был еще один посетитель Луи Наполеона, кто мог с разрешения коменданта тюрьмы постоянно видеться с осужденным без уведомления Парижа. Это была местная двадцатилетняя красивая прачка Элеонора Верже-Камю, более известная в городе как Александрин. Вполне возможно, что это была установка властей — увлечь Луи Наполеона красивой молодой женщиной, но на ближайшие годы она действительно стала его любовницей
[468]. Комендант тюрьмы прекрасно был обо всем осведомлен, но делал вид, что ничего не происходит. Только осенью 1842 года, когда Александрин забеременела, комендант сказал Луи Наполеону, что ее надо срочно удалить из Ама, чтобы избежать скандала. В ответ Луи Наполеон пообещал ее отослать, но всю осень и начало зимы она продолжала оставаться в городе, и тогда Демарль был вынужден написать обо всем в военное министерство
[469].
Луи Наполеон очень привязался к Александрин, но был вынужден предпринять какие-то шаги. В конце декабря он попросил Гортензию Корну устроить ее у себя в Париже. Корну выполнила просьбу принца, хотя отношения между ней и Александрин не сложились. Корну думала, что девушку интересуют только деньги. Через некоторое время Луи Наполеону стало известно, что Александрин была недовольна отношением к себе со стороны хозяйки. Тогда он написал Корну и попросил ее не думать плохо о его возлюбленной и быть очень доброй к ней. Когда в феврале 1843 года у Александрин родился мальчик Эжен, Луи Наполеон написал Корну письмо с просьбой прислать ему портрет матери и ребенка
[470].
После рождения ребенка Александрин снова вернулась в Ам, и отношения между ней и Луи Наполеоном возобновились. Два года спустя она снова забеременела, и Луи Наполеон опять договорился с Корну, чтобы она позаботилась об Александрин
[471]. В марте 1845 года в Париже родился второй мальчик, которого назвали Людовиком. К чести Луи Наполеона необходимо сказать, что он никогда не забывал о своих внебрачных детях и старался помочь им и их матери. Впоследствии, уже в годы Второй империи, они получили титулы графов
[472].
* * *
Бонапартисты и газеты, которые их поддерживали, много говорили о тяжелых условиях содержания Луи Наполеона в замке Ам. Они требовали улучшения тюремных условий для него и других осужденных. Этому давал повод и сам заключенный. В одном из протестов в правительство он говорил, что ему и его товарищам отпущено на питание только по 7 франков в день, в то время как Жюль де Полиньяк и другие министры короля Карла X, отбывавшие наказание в замке Ам после революции 1830 года, получали питание на 10 франков в день
[473].
Бонапартисты говорили о суровом и влажном климате Ама, плохом состоянии камер местной тюрьмы, строгом режиме содержания и так далее. Эти жалобы подхватывались и другими оппозиционными силами во Франции, а также иностранной прессой и политиками. Вот что по этому поводу говорит Ридли: «Единственной жалобой Луи Наполеона, имеющей действительно реальное основание (за исключением климата в Аме), было плохое состояние его камеры. Во всех комнатах были дыры в потолках, обои шелушились, а кирпичные полы были разбиты и постоянно покрыты влагой. Лестница была в аварийном состоянии. Однако правительство отказалось тратить деньги на ремонт; оно предлагало провести соответствующие работы за счет Луи Наполеона. Но он не согласился на это, заявив, что не несет ответственности за содержание французских тюрем. В конце концов, после того как у него развился ревматизм и врачи подтвердили, что влага и аварийное состояние крепости ставит под угрозу его здоровье, коменданту было позволено потратить 600 франков на ремонт и выполнить самую срочную работу»
[474].
Со времени Наполеона I бонапартизм представлял собой двойственность революционного движения: с одной стороны — лидер, избранный голосами народа, а с другой — тот же лидер, но пропитанный духом королевского величия, страстно ощущавший свои привилегии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, несмотря на свои социалистические призывы и идеи, которые Луи Наполеон излагал в книгах в Аме, он одновременно требовал особого отношения к себе из-за королевского происхождения. Например, в письме от 22 мая 1841 года на имя министра внутренних дел Луи Наполеон так выражал свое недовольство: «Правительство, признавшее легитимность главы моей семьи, обязано признать меня принцем и относиться ко мне как к таковому… Его поведение будет непоследовательным и подлым, если оно будет относиться ко мне, являющемуся сыном короля, племянником императора и союзником всех суверенов Европы, как к обычному заключенному… Суверенитет народа сделал моего дядю императором, моего отца королем, а меня — французским принцем по происхождению… Если в первый раз в жизни я заявляю о своем происхождении, то только потому, что чувство гордости должно соответствовать человеку в моем положении»
[475]. Этот и другие протесты, которые заключенный направил в правительство, были подписаны «Наполеон Луи Бонапарт».
Подводя черту под темой условий содержания Луи Наполеона в крепости Ам, историк Ридли полагает, что, несмотря на громкие заявления бонапартистов о тяжелых условиях в замке Ам, «заключение в крепости, на которое был осужден Луи Наполеон, являлось самой почетной и мягкой формой тюремного заключения, какое допускало тогда французское законодательство. Жить в Аме было гораздо проще, нежели в обычных лагерях для политических заключенных во Франции… Намного хуже, например, было итальянским революционерам в австрийских тюрьмах, чартистам и ирландским националистам в пенитенциарных учреждениях в Великобритании или каторжных колониях в Тасмании, а также забастовщикам, профсоюзным лидерам и осужденным по неполитическим делам в тюрьмах и плавучих тюрьмах во Франции. Радикалы и республиканцы жаловались на разницу между условиями тюремного содержания Луи Наполеона и условиями содержания социалистов и республиканцев во времена Луи Филиппа. Но, по мнению графа Орси, кто был в заключении вместе с Персиньи и несколькими другими осужденными по „булонскому делу“ в крепости Дуллан, условия там были лишь незначительно хуже, чем у Луи Наполеона в Аме. У них не было каких-либо привилегий, которых были лишены заключенные-республиканцы в Дуллане»
[476].
