Избрание Луи Наполеона вызвало тревогу среди консерваторов и умеренных республиканцев. Например, бывший католический священник и повстанецЛамене написал в Le People Constituant, что «имя Луи Бонапарт является флагом заговора», и осудил «этого молодого человека, которого послала нам Англия»
[623]. Издание Journal de La Rochelle сообщило, что во время выборов в Приморской Шаранте тысячи крестьян отправились на избирательные участки с криками «Да здравствует Наполеон!», а в Сенте крестьяне прикрепили к своим шляпам бумажки, на них было написано «Луи Наполеон! Да здравствует Император! Долой республику!»
[624].
В разнообразном по своей экономической и политической атмосфере металлургическом городе Шарлевиль в Арденнах — одном из немногих регионов Франции, где рабочие были заняты на фабриках, а не в небольших мастерских, — на ночь на улицах были выставлены плакаты, которые призывали народ взять оружие и сражаться под руководством Луи Наполеона против угнетателей народа. Эти плакаты заканчивались призывами: «Да здравствует Император!»
[625]
Пугающие новости из провинции и дальнейшее углубление противоречий между различными политическими группировками в столице побудили лидеров революции и действующего правительства к решительным шагам. Хотя, как подчеркивает Ридли, ни Луи Наполеон, ни его парижский штаб и инициативная группа в провинции не могли отвечать за призывы крестьян и рабочих поддержать принца на выборах
[626].
Депутаты правительственного блока опротестовали в Учредительном собрании избрание Луи Наполеона в парламент ввиду того, что срок о запрете нахождения Бонапартов на территории Франции оставался в силе
[627]. 12 июня 1848 года в парламенте состоялось жаркое обсуждение вопроса о законности занятия Луи Наполеоном депутатского кресла. Правительство заявило, что Луи Наполеон не может быть депутатом, и отдало распоряжение арестовать принца в случае его появления на территории Франции
[628].
На это бонапартисты ответили митингами и расклеили на стенах домов открытое письмо Луи Наполеона к парижским избирателям, в котором он поблагодарил их за избрание в парламент и призвал всех «объединиться вокруг алтаря отечества под знаменем Республики»
[629]. Более того, в последующие дни в столице появилось семь новых бонапартистских изданий, каждое из них было обращено к конкретному слою населения. Например, газета Le Napoléon Républicain была обращена к социалистам, а Le Petit caporal и La Redingote grise предназначались для распространения в армии и среди бывших военнослужащих
[630].
В эти дни бонапартисты устраивали шумные демонстрации на улицах Парижа и других городов с призывами поддержать Луи Наполеона и выкриками в его честь. В ходе дебатов в Учредительном собрании в защиту лидера бонапартистов выступили многие видные социалисты. Блан и Прудон резко осудили действия правительства и позицию депутатов и призвали восстановить право Луи Наполеона стать депутатом
[631]. Один из активных сторонников Временного правительства, адвокат Жюль Фавр, не мог понять, как можно признать в качестве депутатов принца Наполеона и принца Пьера Бонапарта и отказать в этом праве Луи Наполеону.
Против главы бонапартистской партии выступили Ламартин, Ледрю-Роллен и генерал Кавеньяк. Военный министр в открытую заявил, что Луи Наполеон представляет собой угрозу для республики
[632].
По словам Ридли, «прения в Учредительном собрании в течение следующих пяти дней продемонстрировали не только ненадежность парламента демократически избранных политиков во время революционной горячки, но и недобросовестность умеренных республиканцев. Настроение депутатов менялось ежечасно, когда один оратор следовал за другим. Ламартин пытался испугать их рассказами о бонапартистских заговорах против республики и о полке в Труа, который кричал „Vive l’Empereur!“.
Пока он говорил, бонапартисты и социалисты митинговали за пределами здания парламента во дворе Бурбонского дворца, требуя, чтобы Луи Наполеон мог занять свое место. Казалось, что речь Ламартина уже подходила к завершению, когда кто-то ворвался в зал и вручил ему прямо на трибуне записку. Он прочитал это письмо и сказал депутатам, что его только что проинформировали, что бонапартисты открыли огонь по войскам и Национальной гвардии, которые защищали Учредительное собрание. Трое солдат получили ранение. „Это первая капля крови запятнала вечно чистую и славную революцию 24 февраля“, — произнес Ламартин. Однако эта история была ложью. Не было выстрелов и не было раненых, но возмущенные депутаты начали выкрикивать антибонапартистские и антисоциалистические лозунги и проголосовали за поддержку решения правительства арестовать Луи Наполеона в случае его появления во Франции.
Но Ламартин и его товарищи совершили ошибку. Они не сразу потребовали поставить на голосование вопрос о том, разрешить ли Луи Наполеону занять место в Учредительном собрании. На следующее утро, еще до начала работы парламента, были арестованы Персиньи, Лэти и многие из демонстрантов-бонапартистов. Однако настроение депутатов уже качнулось в другую сторону, и они большинством голосов проголосовали за то, чтобы разрешить Луи Наполеону занять свое место среди них. Не прошло и двадцати четырех часов с момента, когда они одобрили решение правительства о его аресте»
[633].
Положительный результат голосования по вопросу подтверждения депутатского статуса главы бонапартистов стал неожиданностью для умеренных республиканцев и членов правительства. Тогда они попытались сделать еще одну попытку не допустить присутствия Луи Наполеона в парламенте. 14 июня 1848 года противники принца распустили слух, который начал распространяться в прессе и среди населения, что бонапартисты готовят государственный переворот. Датой предполагаемого переворота назывались ближайшие дни.
