На удивление спокойно вел свою избирательную кампанию Кавеньяк. Правые республиканцы провели один крупный митинг в Chaussee d’Antin, но генерал на нем не появился
[720]. Агитация шла вяло. Большинство депутатского корпуса из республиканцев продолжало верить в незыблемое преимущество Кавеньяка перед остальными кандидатами.
Совершенно по-иному подошли к избирательному процессу бонапартисты. Они проявили завидную энергию, натиск, выдумку, неиссякаемое желание дойти до «ума и сердца» каждого избирателя. Вот как об этом повествует Бреслер: «Персиньи, с обширными средствами, предоставленными Элизабет Говард, вел президентскую кампанию с использованием средств массовой информации таким образом, что она была по-настоящему современной по своему тону и интенсивности. Улицы Парижа и всех крупных городов Франции были наводнены афишами, листовками и плакатами; раздавались спичечные коробки, украшенные портретом Луи, медали на красных ленточках с его изображением, исполненным желтой, красной или серебряной медью, а также небольшие флажки, на которых было начертано: „Vive prince Louis!“ Персиньи подкупил журналистов, чтобы разместить благоприятные для Луи статьи в газетах, владельцы которых часто враждебно относились к его политическим воззрениям, а также приплачивал уличным певцам, чтобы они пели новые песни, восхвалявшие его достоинства. Он был мастером своего дела и намного опередил время.
Однако это была не просто пропаганда. Луи оказался сам по себе очень популярным кандидатом… был дружелюбным и доступным. В отличие от надменного Кавеньяка, в высшей степени осознавшего свой высокий военный статус, у Луи было умение его дяди устанавливать контакт с простым народом. Его легкое очарование было мощным оружием. В сопровождении Персиньи и других приверженцев он разъезжал по Парижу на лошади и приветствовал толпы на улицах, непринужденно разговаривал с солдатами в казармах. Он был современным кандидатом на выборах в современном стиле»
[721].
Исследователи президентской избирательной гонки во Франции в 1848 году единодушно отмечают, что огромную роль в ней сыграла Говард, которая через несколько дней после избрания Луи Наполеона в Учредительное собрание в сентябре 1848 года последовала за ним в Париж. Она остановилась в Hôtels Meurice на улице Риволи, совсем недалеко от Hôtel du Rhin, где проживал Луи Наполеон
[722]. Помимо того что Говард вложила в избирательную кампанию огромные средства, она также постоянно старалась оказать интеллектуальную помощь в продвижении своего кандидата. Многие ее задумки легли в основу успешной раскрутки Луи Наполеона. Наверно, не будет преувеличением сказать, что по ходу всей избирательной гонки за спиной бонапартистского кандидата в президенты постоянно выглядывала голова Говард.
Бонапартисты провели четыре крупных митинга в Париже, один из которых чуть не закончился потасовкой с социалистами. Луи Наполеон не появился ни на одном из них. Не обладая талантом публичных выступлений, он справедливо положился на другие избирательные технологии и не прогадал в этом.
Вместе с тем не должно складываться впечатление, что президентская гонка стала легкой прогулкой для Луи Наполеона. Весьма интересные факты об этой стороне предвыборной борьбы приводит Ридли. По его данным, генерала Кавеньяка поддерживало 190 французских газет, Луи Наполеона — 103 и Ледрю-Роллена — 48 изданий
[723]. Кавеньяк активно использовал административный ресурс. Так, государственным служащим во многих случаях давали понять, что они должны голосовать за генерала
[724]. Официальное военное издание Le Moniteur de l’armée, активно поддерживавшее военного диктатора, по распоряжению командования в обязательном порядке распространялось среди офицеров и солдат.
В периодических изданиях развернулись острая дискуссия и агитация, в которых правда смешалась с вымыслом, а аргументы с клеветой. Социалистические газеты называли Кавеньяка «мясником», «кровавым мясником», «кровавым Принцем» и «палачом»
[725].
Изрядно досталось и Луи Наполеону. На страницах газет противники и недруги клеймили его как «претендента на императорский трон», «плейбоя», «прожигателя жизни», «Лилипутского Цезаря»
[726]. Католикам и консерваторам внушали, что Луи Наполеон и его родственники выступали и выступают против Святого престола, устраивают кровавые восстания в Италии. Читатель мог узнать, что глава бонапартистов стрелял в людей во время мятежей в Страсбурге и Булони, вел жизнь «денди» в высшем британском обществе, тратил огромные деньги на участие в рыцарских турнирах и даже нанялся в полицию, чтобы дубинкой избивать чартистов, которые выходят на демонстрации, добиваясь улучшения прав трудящихся
[727].
28 ноября 1848 года был опубликован предвыборный манифест Луи Наполеона. Но это был не тот документ, какой подготовили орлеанисты, что вызвало недовольство на Rue de Poitiers. В манифесте Луи Наполеон взывал к чувствам народа, призывал к единству партий. Он обещал стремиться к уменьшению налогов, увеличить денежное довольствие военнослужащих, уменьшить срок военной службы, строить дома для пожилых рабочих, защищать религию и семью, обеспечить свободу вероисповедания и религиозное образование. Кроме того, кандидат пообещал защищать частную собственность, которая была необходимой основой гражданской свободы, и принимать «промышленные законы», но не для того, чтобы «разорить богатых в интересах бедных»
[728], а чтобы обеспечить благосостояние каждого и процветание всех.
В манифесте содержался намек на возможную амнистию для заключенных июньских повстанцев, но без твердых обещаний: «Я, познавший изгнание и неволю, горячо молюсь о наступлении дня, когда страна без опасных последствий сможет снять все запреты и стереть последние следы наших гражданских беспорядков»
[729]. В завершение Луи Наполеон уверял, что не стремится к созданию империи и войнам, и пообещал «по прошествии четырех лет передать своему преемнику власть — твердой, свободу — неприкосновенной, прогресс — осуществившимся на деле»
[730].
