И наоборот, те суахили-говорящие, кто не пользуется влиянием и особым уважением (женщины, старики, иждивенцы, молодёжь, не обладающая собственностью), бранятся много и охотно. Особенно характерно, что, по наблюдениям исследователей, если человек в юности прибегал к инвективам, то, приобретя общественный вес, он полностью отказывается от инвективизации речи.
Вот похожий пример из Ирана, приведённый путешественником:
Что бы ни произошло – ненормативной лексики не будет. Тегеранец, доведённый до крайней степени возмущения, может в сердцах бросить в лицо собеседника фразу: «Извините меня!» – и только. Философское спокойствие и вера в предопределённость судьбы – черта национального характера.
Справедливости ради надо отметить, что в языке фарси, на котором говорят в Иране, достаточно весьма грубых инвектив. Так что автор вышеприведённого наблюдения, скорее всего, имел в виду, что иранцы предпочитают обходиться без непристойностей не всегда, а лишь в определённых условиях.
В некоторых культурах даже признаться в том, что вы знаете непристойные слова, означало бы потерю лица. Хотя, разумеется, все их знают и соответственно на них реагируют. Вот пример из журнала «Маледикта»:
Однажды пьяный индеец племени оджибва, утверждавший в разговоре со мной, что в его языке нет оскорбительных слов, едва не прикончил меня, когда я, эксперимента ради, обозвал его «жёлтой собакой».
Получается, что даже на одном и том же языке потребовалось бы много таких «градусников».
Кто без греха…
Выше было сказано, что низшие классы, малообразованные слои населения прибегают к инвективным «флагам расцвечивания», потому что без этих «флагов» их речь кажется им недостаточно эмоциональной. Это правда, но правда и то, что порой такие «флаги» вывешивают все классы общества, выражаясь словами поэта, и академик, и герой, и мореплаватель, и плотник. В этот список входят императоры, вожди и люди «свободных профессий».
Остановимся на этом подробнее. Дело в том, что одним из распространённых заблуждений неспециалистов является мнение, будто полемика в «высоких сферах» политики или философии должна вестись и обычно ведётся в цивилизованных рамках академического спора, где главным оружием являются факты и их интерпретация.
Практика же показывает, что как политические деятели, так и учёные философы достаточно часто пренебрегают чинными правилами ведения научного диспута. В ходе полемики, политического или даже научного диспута в ход могут идти ложь, площадная брань, прямые оскорбления, грязные намёки.
Ученик Ю. М. Лотмана А. Плуцер-Сарно пересказывает пример своего учителя:
Однажды Горький приехал в гости в Ясную Поляну к Льву Толстому. Во время разговора Толстой обильно уснащал свою речь нецензурными выражениями. Горький, которому хотелось выглядеть в глазах великого писателя не босяком, а русским интеллигентом, очень обиделся: он подумал, что Толстой, разговаривая таким образом, подделывается под народную речь. Но Горький, – заканчивал свой рассказ Юрмих, – ошибался. Толстой этим, наоборот, хотел показать ему, что он свой, потому что он говорил, как говорят в высшем обществе.
Плуцер-Сарно добавляет:
Действительно, точка зрения, в соответствии с которой употребление матерной лексики – прерогатива низких слоёв общества, совершенно неадекватна. Можно сказать, что мат поляризован в своём употреблении – он употребляется без ограничений либо ворами и пьяницами, либо рафинированными интеллектуалами. Обычно матерной речи боится обыватель, воспринимающий мат не как обогащение языка, а как нечто неприличное, чего нельзя произносить при дамах.
Бесцеремонная бранная традиция имеет очень древние корни. Вот Иоанн Креститель обращается к своим идейным противникам, фарисеям и саддукеям:
Порождения ехиднины! Кто внушил вам бежать от будущего гнева?
В современном языке эта инвектива, вероятно, соответствовала бы чему-нибудь вроде «Сучьи вы дети!»
В «Деяниях Святых Апостолов» читаем:
Но Савл, он же Павел, исполнившись Духа Святого и устремив на него взор, сказал: «О исполненный всякого коварства и всякого злодейства, сын диавола, враг всякой правды! Перестанешь ли ты совращать с прямых путей Господних? (Деян.13; 9-10).
Справедливости ради стоит отметить, что в Нагорной проповеди Христос резко осуждает брань в любом виде:
Кто же скажет брату своему: «Рака» (В.Ж. – в переводе – «пустой человек», в современных английских переводах это «fool», «дурак»), – подлежит синедриону, а кто скажет «безумный» – подлежит геенне огненной (Мф 5; 22).
Швейцарские протестанты-кальвинисты, как известно, строго запрещали брань среди единоверцев; однако сам Кальвин, защищая свои религиозные постулаты, употреблял в адрес оппонентов такие выражения, как «свиньи, ослы, подонки, собаки, идиоты и вонючие скоты». В том же веке в другой стране, Англии, реформистский епископ Джон Бейл называл своих католических оппонентов «грязными блудниками («flithie whoremongers»), убийцами, ворами, грабителями, лжецами, идолопоклонниками, собаками, свиньями и воплощениями дьявола».
Ситуация была той же и в России. Процитируем некоторые письма Ивана Грозного к Андрею Курбскому (это вторая половина XVI века):
Ты […] собацким изменным обычаем преступил крестное целование […] положил еси яд аспиден под устами своими […] бесовским обычаем яд отрыгаеши. […] Что же, собака, и пишешь, и болезнуеши, совершив такую злобу? […] Посему во всём ваша разумеется собачья измена. […] Почто хвалишься, собака, в гордости, такожде и инех собак, и изменников бранною храбростию?
А вот отрывки из сочинения протопопа Аввакума (XVII век):
Знаю всё ваше злохитрство, собаки, бляди, митрополиты, архиепископы, никонияне, воры, прелагатаи, другия немцы русския.
А выблядков тех ево (В.Ж. – дьявола) уже много, бешанных собак.
Ох, блядин сын, собака косая, страдник!
Короче говоря, в предшествующие эпохи весьма образованные мужи мало стеснялись в выражениях по части оппонентов, и брань нередко заменяла им аргументы. Великий немецкий поэт Генрих Гейне достаточно точно изобразил «учёный» спор между средневековыми раввином и христианским монахом францисканцем в сатирическом стихотворении «Диспут». Вот небольшой отрывок:
О евреи, вы гиены,
Кровожадные волчицы,
Разрываете могилы,
Чтобы трупом насладиться.
О евреи – павианы
И сычи ночного мира,
Вы страшнее носорогов,
Вы – подобие вампира.
Вы – мышей летучих стаи,
Вы – вороны и химеры,
Филины и василиски,
Тварь ночная, изуверы.
Вы гадюки и медянки,
Жабы, крысы, совы, змеи!
Гнев Господен, без сомнения,
Покарает вас, злодеи![…]
Раввин не замедлил с ответом:
