Одна небольшая речка называлась когда-то Пиздомо́й, надо полагать, она была популярна у женщин. Исследователь В. Д. Назаров перечисляет русские географические названия XV–XVI веков, среди которых обнаружились речки Блядея, Еботенка, Наебуха и Ненаебуха, целая волость Елда, пустоши Пердилово, Пердухино, Пердунова, Хуярово, Пиздино, деревни Пердуново, Пизденково, Пиздюрино, Хуйково и так далее. Насмешка? Вряд ли. Надо думать, жители сих мест вряд ли обижались на такие названия и спокойно соглашались называть себя какими-нибудь пердуновцами или хуйковцами.
Конечно, с изменением этических воззрений изменилось и отношение к таким словам, «стыдные» названия ушли. Но кое-какие соответствующие обычаи остались, хотя, как правило, соблюдающие эти обычаи не ведали, что творили. Просто соблюдали традиции.
Ещё в XX веке кое-где сохранялся древний крестьянский обычай катать священника по земле в процессе молебна о плодородии. Этнографы связывают этот обычай с древним языческим обрядом совокупления жреца с матерью-землёй. Ещё дольше продержался обычай сеять репу ночью и непременно в обнажённом виде.
Вот интересный текст, найденный в Интернете. По-видимому, это какая-то покаянная молитва. Орфография изменена на современную:
Во осуждении всех человек погибаю, окаянный, и мняся нечто быти, прямое говно, а кал и гной есмь, отовсюду воняю, душою и телом.
Как видим, автор как-то различает кал и говно, признаёт за тем и за другим вонь, но, вероятно, только «говну» придаёт инвективное значение.
Из сказанного очевидно, что распространённое мнение, будто вежливым и обходительным русским мат принесли грубые и невоспитанные татаро-монголы, никакой критики не выдерживает.
Всюду символы
В народном сознании фаллические культы долгое время сохранялись и в виде огромного количества предметов или животных, считавшихся мужскими или женскими символами, то есть как-то напоминающими явные половые признаки. Вот примеры мужских символов, характерных для разных стран: высокие камни, пальма, сосна, дуб, фиговое дерево, плющ (благодаря тройной форме листа), мандрагора (благодаря форме корня, напоминающего человеческое тело), большой палец, вообще любой палец – символ древних божеств Вела, Ашера или Махадева. Гриб, рыло свиньи или черепаха (её голова) до сих пор мыслятся японцами как фаллические символы.
Женские символы не менее разнообразны. Это могли быть дырка в земле, расщелина в скале, глубокая пещера, миртовое дерево (благодаря форме листа), дельфин или лобан (по издаваемому крику), бобы, персики, вообще любой тёмный уголок, затемнённый густыми кустами. В античные времена в некоторых странах соответствующие изображения носили на своей одежде. А простые крестьяне в Италии носят их до сих пор.
Есть и символы союза полов: меч и ножны, стрела и цель, копьё и щит, плуг и борозда, лопата и канава, столп у источника и многое другое.
Вот как озорно обыгрывается ещё одно такое сочетание в древнерусской былине о Ставре Годиновиче. Вариант этой былины приводит знаменитый филолог Б. А. Успенский. По ходу былины жена переоделась богатырём, «грозным послом Васильюшкой», да так удачно, что её не узнаёт её собственный муж. Жена подаёт ему такой вот «тонкий» намёк:
А не помнишь ли, Ставер да сын Годинович
А мы с тобою свечечкой поигрывали,
А моё было колечко золочёное,
Твоя-то была свечечка серебряна,
Ты попадывал всегды всегды,
А я попадывал тогда сегды?
Правда, бестолковый муж всё равно не понимает нескромного намёка, и мнимому Васильюшке приходится прибегнуть к последнему, самому убедительному средству:
Тут грозен посол Васильюшко
Вздымал свои платья по самый пуп:
И вот молодой Ставер сын Годинович
Признал кольцо позолоченное.
Начало христианской эры не сразу положило конец фаллическим культам и оргиастическим празднествам. В частности, пережили они и утверждение христианства императором Константином. В Средние века культ фаллоса был ещё распространён по всей Западной Европе. Это видно из целого ряда церковных запретов таких культов. Понятно, что раз такие запреты многократно повторялись, значит, было что запрещать. А запрещали их даже по XIV век. То есть мы видим, что, с одной стороны, церковная верхушка уже эти культы запрещает, но с другой – они всё ещё занимают достаточно заметное место в духовной жизни Европы.
Это видно и из различных фаллических интерпретаций. Известно, что крест как религиозный символ появился задолго до христианских времён. Согласно же одной из христианских трактовок, вертикальная линия изображает мужское начало, горизонтальная – женское. Перекрещиваясь, они образуют Эрос – как его понимали платоники и фрейдисты, то есть как стремление к единению, плодородию, благосостоянию жизни.
Имеются и соответствующие интерпретации понятия Троицы. Возводят к фаллическому культу также Т-образный крест, который в дохристианские времена выражал идею созидания и возрождения. Принятие христианской церковью креста как символа спасения было очень удачным жестом, который облегчал усвоение этого символа верующими.
Встречаются также попытки возвести к тому же древнему культу изображения различных плодов – символов плодородия, змею, рыбу, крест на полумесяце, мальтийский крест, королевскую лилию, глаз, колонны и их капители, иудейскую шестиконечную звезду и многие другие. Существует много доказательств, что христианские (иудейские) образы не отличаются принципиально в этом плане от образов, принятых в других религиях.
Кстати, утверждают даже, что пресловутый змей якобы предлагал Еве вовсе не яблоко, а гранат, всегда являвшийся символом плодородия…
В бой идут аскеты
Однако наряду с подобным почтительным и даже священным отношением к производительному циклу в мире развивается и противоположная тенденция. Обратите внимание: эти две тенденции не резко сменяют друг друга, а уже в недрах древнего общества зреет аскетическая оценка взаимоотношения полов. В греческой философии она заметна уже во времена жизнерадостных фаллических дионисийских культов. И медленно, но верно всё жёстче проявляется аскетическая линия.
Постепенно те же греки всё более категорически отделяют «плоть» от «духа», отдавая предпочтение началу духовному. Телесный низ начинает мыслиться как нечто менее ценное, буквально «низшее» начало. Телесные функции этически подчиняются функциям духовным. Плотские радости рассматриваются как «загрязнение».
Подвергаются осуждению даже эротические сны. Дионисийские культы теперь категорически отвергаются. В Древнем Риме сенат выносит смертные приговоры поклонникам вакханалий, чьи алтари разоряются. Больше того, осуждаются невинные слова, если они своим звучанием всего лишь напоминают части человеческого низа.
И уж конечно, неприличными по самой своей природе объявляются сами эти части. Сам Цицерон оправдывал такое отношение тем, что природа даже поместила соответствующие органы в скрытом месте.
