Правда, он сопоставляет с матом и другие немецкие инвективы, в частности, богохульные. Но англоязычные авторы тоже проводят параллель между немецким «Was machst du da fǜr Scheiße?» и английским «What the fuck are you doing?» (дословно немецкое «Что ты, говна ради, делаешь?» и английское «Что ты, еби тебя, делаешь?»).
Существенная разница между немецкими, английскими и русскими соответствиями состоит в том, что немецкие скатологизмы понимаются говорящими буквально, то есть значение «испражнения» сохраняется здесь в большей степени, чем у русских и англоязычных народов. Крайняя чистоплотнсть немцев делает эти выражения особенно крепкими, более резкими, чем английские и русские соответствия.
Русскоязычная писательница Дина Рубина (Израиль) пишет:
Недавно я общалась со своей немецкой переводчицей, и она, так застеснявшись, говорит: «Да, знаете, есть много непереводимых выражений». Я напряглась. «Уточните», – говорю. «Ну, вот, например, у вас героиня, писательница, кричит взрослому сыну: “Свола-а-ачь! Говнюк паршивый!” Это по-немецки читатель не поймет». – «То есть как? – спрашиваю. – Вы хотите сказать, что в немецком языке нет слова “говнюк”?» – «Да нет, – смущаясь, выдавливает она. – Такие слова могут быть произнесены… ну… в тюрьме, там… на стройке… А мать… Не может мать крикнуть такое сыну!» Я вздохнула и говорю: «Смотря какая мать, смотря какому сыну!»
В свете вышесказанного ясно, что переводчица права, а автор переводимого текста – нет. Поскольку вульгарное название экскрементов в немецкой культуре равносильно русскому площадному мату, можно утверждать, что никакая немецкая мать никакому немецкому сыну не может сказать «Говнюк!», как никакая более или менее нормальная русская мать (тем более писательница!) не может послать своего сына «по матушке» – разумеется, если исключить какие-то экстремальные ситуации, когда «можно все», или если забыть о существовании записных сквернословов, уголовников и проч., для которых вообще никакие этические нормы и литературные законы не писаны.
Отмечается, что немцами именно скатологизмы считаются лучшим средством преодоления страха, например, солдатами во время военных действий. Подобные инвективы представляют здесь способ как бы опровергнуть реальность, объявить ее несуществующей. Можно с уверенностью сказать, что в русскоязычном ареале мат выполняет именно эту же функцию.
Немецкое «Miststűck» – «кусок говна» сопоставляется англичанами и американцами с самым вульгарным в их культурах наименованием женщины – «bitch!» («сука»). Немецкое «Du hast den Arsch offen!» – «У тебя жопа раскрыта!» можно перевести на «You’re fucking crazy!» – «Ты, ёб твою, совсем спятил!»
Впрочем, со словами, обозначающими «задницу», не все ясно: порой непонятно, что имеется в виду, гомосексуальные интересы оскорбляемого или помещение его в «телесный низ», в самое скверное место. «Arschkriecher» – это «ползущий в жопу», примерно то, что имеет в виду русский, говоря: «Он без мыла в жопу лезет». «Oberarsch» – «сверхжопа», в смысле «круглый дурак».
По понятным соображениям (родство языков и культур) скатологизмы на идиш совпадают с немецкими по корням и силе: «Дрек», «Ду бисг а дрек» («ты – говно»), «шайсер» («засранец») и др.
У французов
Скатологические инвективы во французском языке принципиально отличаются от немецких тем, что вульгарное слово, обозначающее экскременты, «Merde!», употребляется в гораздо более широком значении, по множеству поводов и часто воспринимается в смысле, очень далеком от первоначального. Здесь скатологизмы чаще превращаются в простые междометия. Сравним употребление Merde! как реакцию на самые разнообразные жизненные коллизии:
Durand, le patron vous augmente. – Merde! Сhéri, maman arrive demain, – Ah, merde! Désolé, mais votre assurance ne couvre pas ces petits dégâts.. – Merde, alors! Regarde qui a sonné veut-tu? – Merde! Ton mari! «Voilà, voilà, on vient… – Vous ouvrez oui ou merde? и так далее
«Дюран, ваш патрон повышает вам оклад», «Дорогой мой, завтра приезжает моя мама», «Ваша страховка не покрывает эти небольшие расходы», «Ты не посмотришь, кто там звонит», «Это твой муж!», «Вы откроете или merde?» и так далее
Таким образом, хотя французская инвективная стратегия и напоминает немецкую по популярности скатологизмов, явно предпочитая их, допустим, сексуальному инвективному ряду, эмоциональная нагруженность этого слоя у французов слабее.
На сегодняшний день французское «Merde!» фактически почти полностью утратило свой, в прошлом крайне табуированный, характер и по производимому эффекту приблизительно соответствует русскому «Черт возьми!» (и ни в коем случае – русскому «Говно!»).
Однако подобно любому другому французскому слову, прямо указывающему на выделительную физиологическую функцию, его дополнительное значение далеко выходит за пределы соответствующего прямого. С ним связаны понятия грязи, нечистоты, отвращения, брезгливости, беспорядка.
Ряд идиом, включающих «merde», исключительно велик и часто очень плохо переводим: «comme un merde», «de merde», «avoir de la merde dans lex yeux», «l’avoir a la merde», «merderie», «merdier», «merdouille» и так далее. He менее популярны и другие слова, связанные с понятиями нечистоты, неопрятности, грязи. Сравним: «SaJaud!», «Fumier!», «Super fumier!», «Petit filmier»!
Огромный список идиом связан с вульгарными наименованиями, означающими «задница». Это «derche» и особенно – «cul»: «comme mon cul», «соmme cul et chemise», «lèche-cul», «у a pas a tortiller du cul pour chier droit» и так далее.
Нечистота и неопрятность прочно ассоциируются у французов с половой распущенностью: «Salope!» может означать и «неряха», и «блядь», американцы скорее сопоставят это слово с английским «bitch!» (сука).
Грубые и тяжелые башмаки по-французски – «les escrase – merde», то есть что-то вроде «говнодавы»; хам или прохвост – «un petit merdeux» (приблизительно «говнюк»), ну, ты попал в историю! – «T’es dans un de ces merdiers, toi alors!» (русский, вероятно, сказал бы «Ты по уши в говне!»). Там, где русский «вышел сухим из воды», француз «выходит из говна» – он зовется «un d’emerdeur». Русское «Она меня достала!» – «Еllе m’emmerde cette bonne femme».
У французов есть еще слово, означающее то же, что и «merde», но гораздо грубее: «chier». Если по степени грубости «merde» можно сравнить с английским выражением «pain in the neck», то «chier» – с выражением «pain in the ass» (оба выражения используются, когда хотят сказать, что что-то очень досаждает, но в первом говорится «У меня от этого шея болит!», причем русский скорее скажет «У меня это вот где сидит!» и покажет на шею; во втором выражении вместо «шеи» – «жопа»).
У англичан
Подобно французское «Merde!», английское «Shit!» некогда звучало очень грубо. Однако уже довольно давно оно превратилось в несильное междометие. Уже в Первую мировую войну это слово как часть названия общественных туалетов («Shit-house») было официально принятым в военных тренировочных лагерях. И сегодня вполне образованная и культурная американка из среднего класса может в сердцах воскликнуть: «Shit! Shit!! Shit!!!», разбив тарелку или сломав каблук. Сравним в этой связи комичный пример практически полной потери словом «shit» физиологических ассоциаций и перехода в междометие:
