В таджикском ареале в сравнении людей с животными выступают: лев как олицетворение смелости, лиса – хитрости (лис – похотливости), змея – ловкости и ума («Ужаленный змеёй» = приблизительно русское «Стреляный воробей»), корова – глупости. Пожелание больному стать «как петух» или «как конь» означает благопожелание. В ответ на вопрос об исходе дела ответы могут быть «Лев!» (исход положительный) или «Лиса!» (исход отрицательный). Таджикское «Харгош!» («ослиные уши») означает приблизительно «дурак, тупица», но «Хар!» («ишак») – «бессовестный», «похотливый».
В Азербайджане угодника и подлизу называют «шакалом», наименованием, используемым в ряде очень грубых инвектив. В языке ашанти шакал – «пустомеля».
У эскимосов ворон (мифологический создатель всего сущего) – символ мудрости, паук – мифический помощник человека, предупреждающий зло, жук, напротив, символ зла, лиса – символ мудрости, а не хитрости. В таджикской же практике сравнение с лисой очень оскорбительно, прозвища, включающие наименование лисы, звучат исключительно грубо, английское «Лиса!» («vixen») употребляется как обращение к женщине со скверным, неуравновешенным характером.
Сходным образом в большинстве европейских культур осел – символ тупости и упрямства. То же – в египетском арабском, сравним «Нuтааг!» («осёл»), как и «Ibn ilhumaara!» («сын ослицы»). В чечено-ингушском ареале вокатив «Осел!» может быть обращен к невнимательному слушателю: «у осла опущены уши». У сербов осёл – носитель ряда положительных качеств; зато у них очень бранно звучит «Конь!» (сравнимрусское «Жеребец!»).
Обидные сравнения татар и башкир включают: «как медведь» (неуклюжий, неповоротливый), «как лошадь» (слишком большой, крупный, крепкий), «как змея» (изворотливый, коварный, опасный), «как таракан, попавший на горячую плиту» (суетливый, непоседливый).
Среди уничижительных вокативов в португальском языке можно выделить «жёлтую корову», «уродливого червя» и «ласточку», играющую в португальской культуре роль перекати-поля.
Пример ругательств из Восточной Индии: «Сын совы!», «Иди отсюда, сын кривоногой коровы!»
У карибов черепаха традиционно считается медлительной и глупой, что даже мешает употреблению черепах в пищу.
В странах буддизма заяц – символ мудрости, поэтому сравнение с зайцем не может быть оскорбительным. То же – у японцев и африканских негров, где заяц, правда, символ догадливости. В древнем Китае заяц был священным животным. Однако в настоящее время «Заяц!» в Китае – сильнейшее оскорбление с сексуальным подтекстом. Так же сексуально воспринимают китайцы восклицание «Черепаха!» и его варианты «Зелёная черепаха!», «Сын зелёной черепахи!». Однако болотная черепаха ассоциируется уже с трусостью, как и крыса.
На языке фарси «Shutur!» («верблюд») или «Gardan diraz!» (досл., «длинношеий», т. е. тоже верблюд) относится к высокому и неуклюжему человеку, «Fil!» («слон») – к толстому и глупому, «Khirs!» («медведь») – к толстому и ленивому, «Вû ghalamun!» («индюк») – к непостоянному (сравним русское «Хамелеон!», шея индюка меняет цвет), «Gav!» («корова») – к глупому, бесчувственному, с плохими манерами, «Dirâz gush» («длинноухий», то естьосёл) – к глупцу. Доносчик, кляузник в персидской традиции называется «Aghrab zîr ghâly» (Скорпион под ковриком»).
Весьма отличны от соседних зооморфизмы в японской культуре. Райская стрекоза ассоциируется с повесой и лентяем, горная обезьяна – с деревенщиной, лошадь – с дураком, разиней, собака – с фискалом, тля – с паразитом, утка – с простаком, клещ – с хулиганом.
Некоторые японские инвективы, на взгляд иностранца, звучат и вовсе загадочно. Распространенный японский зооним, приблизительно соответствующий русскому «Дурак!», представляет собой комбинацию «олень + лошадь». Некоторые зоонимы могут использоваться вместо других инвектив не-зоонимов, но в том же значении: «Старый чёрт» из «Ревизора» («Беда, если старый чёрт, а молодой – весь на виду») передается японским переводчиком как «старый барсук», что в японской традиции приблизительно соответствует русской «старой лисе».
Очень странное впечатление на носителей другой культуры производят комплиментарные обращения, если употреблённое в них название не пробуждает у чужеземца положительных эмоций. Русскому или итальянцу трудно понять, что в Индии можно польстить женщине, если сравнить её с коровой. У готтентотов корова считается образцом добродетели, откуда и комплимент девушке-готтентотке: быть, как корова. Сравним французское «Vache!» (корова) – ассоциируется с глупостью, тупой силой, злоупотреблением властью и поэтому с полицией.
Сравним также индийское комплиментарное «Гаджагамини» – идущая походкой слона, то есть грациозная, изящная. Хороший комплимент японке – сравнение ее со змеёй, а татарке или башкирке – с пиявкой, олицетворяющей совершенство форм и движений.
В большинстве ареалов «Гусыня!» – оскорбительное обращение к женщине (приблизительно «Дура!»), в Египте – это ласковый комплимент, который можно поставить в один ряд с американским «Му honey!», английское «Му sweet peach!», французское «Mon petit chou!» и так далее (Соответственно «Мой медок!», «Мой персик!», «Моя капусточка!».
В американской культуре «мышь» может означать привлекательную девушку, молодую женщину, жену. Правда, вероятно, что слово mouse («мышь») в данном случае восходит к африканским словам muso (на языке мандинго) и musu (на языке ваи), означающим просто «женщина», «жена», то есть mouse здесь фактически к «мыши» отношения не имеет. Однако превращение этого слова именно в «мышь» в комплиментарном смысле может означать только вполне благосклонное отношение к мыши как к животному. Сравним также русское «Мышка!» как ласковое обращение или даже Микки-Мауса, ставшего, благодаря У. Диснею, американским национальным символом.
Очень положительные ассоциации вызывает киргизское название верблюда, добросовестного и выносливого помощника человека. У русских верблюд, как правило, особо положительных эмоций не вызывает, но:
В той части, где служил Толокно, сапёров с уважением называли верблюдами
(А. Платонов).
У французов же «un chameau» – «верблюд» – синоним грязного и злобного человека.
Бывает, что одному животному приписываются качества другого. В Китае крестьянин в прошлом мог украсить хлев надписями вроде «Буйвол – как тигр Южных гор», «Лошадь – словно дракон Северных морей».
Наконец, имеет смысл упомянуть еще один неординарный инвективный способ: проклятие, носящее, если можно так выразиться, косвенно зоологический характер. Сравним ирландское «Пусть она выйдет замуж за призрака и родит от него котенка!» или индийское «Пусть твоя дочь выйдет замуж за джинна и родит от него трёхголового змея!».
