– Странный обычай для мусульман, – проворчал Елисей, почесывая в затылке.
– Да они басурманами только называются да муллу в ауле имеют, – рассмеялась бабка. – А обычай этот у них остался еще с тех времен, когда они идолам поклонялись. Да и то сказать, обычай-то добрый. Женщины у них, как у нас казачки, завсегда мужей своих оружьем поддержать готовы. Эх, женить бы тебя на ней, – вдруг лукаво улыбнулась она.
– Куда ей замуж? – едва не рухнув на месте, возмутился Елисей. – Ребенок еще. Сама говорила.
– Ну, так сговориться и теперь можно, – пожала плечами Степанида.
– А жить где? Одним в пустой станице? Или мне, потомку рода казацкого, прикажешь в горский клан идти? – сделал вид, что возмутился, парень.
– А тут твоя правда, внучок, – грустно вздохнула женщина.
– Как думаешь, искать ее станут? – сменил парень тему.
– Так уже, небось, ищут. Раз гнались за ней, значит, где-то бой был. Подождать надо. Я так мыслю, родичи по следу пойдут.
– Много в горах следов найдешь, – фыркнул Елисей.
– Не скажи, внучок. Горцы след хорошо читают. Не все, конечно, но опытные воины знают, куда смотреть. Ты завтра сведи каурого на речку. Искупай. У него бок в ее крови, – посоветовала бабка.
– М-да, подкинул я тебе заботы, – повинился парень.
– Господь с тобой, Елисей, – отмахнулась Степанида. – Даст господь, горцы за ней придут да за спасение тебя кунаком примут. Все потом тебе легче будет. Кунак у них – это почитай брат родной. Ни почто не предадут.
– До этого еще дожить надо. Как бы ее преследователи раньше не явились, – скривился Елисей, которому воевать с целым кланом не хотелось от слова совсем. Слишком силы будут неравны.
– Пойду, Парашу сменю, – подхватилась бабка. – А ты ужинать ступай. Я тебе в твоем закутке накрыла.
На лавке. Негоже парню рядом с болезной девчонкой быть.
– Ладно, – покорно согласился Елисей, не очень понимая, при чем тут ужин и раненая девчонка. Какая связь?
Несмотря на усталость, он до блеска вылизал миску каши и, запив ее парой чашек горячего чая и раздевшись, завалился спать. Проснувшись с первыми лучами солнца, парень первым делом, сразу после завтрака, отправился обихаживать коней. Выведя их из конюшни, он перевел всю пятерку на соседний двор и, черпая воду из колодца, принялся отмывать и вычищать их. Приведя весь гужевой транспорт в порядок, он вычистил денники и, застелив полы свежей соломой, завел коней.
Выручали умения прежнего владельца тела. Похоже, до болезни юный казак и вправду всерьез готовился пойти по стопам отца. Во всяком случае, с оружием и конями он управлялся вполне ловко. Теперь эти умения накладывались на знания Матвея, что привело к серьезным успехам. Особенно в том, что касается огнестрельного оружия. Управившись с конями, парень принялся крутиться по хозяйству. Дров нарубить, воды бабке наносить, сено для козы поворошить. В общем, забот хватало. Особенно теперь, когда в хозяйстве появилось аж пять коней.
Благо горские кони неприхотливы и способны обходиться одним сеном. Овес они получали только в походах. Но удивляться тут нечему. Попробуй вырастить что-нибудь на горном склоне, который сначала нужно элементарно очистить от камней перед вспашкой. Каторжный труд. Потому горцы и не занимаются земледелием почти. Просто негде. Есть, конечно, кланы, которым повезло и на их территории есть несколько плодородных клочков земли. А что остальным делать?
Вспомнив про коней, Елисей в очередной раз вздохнул и, подхватив косу, отправился на луг. Беда бедой, а кормить животину надо. Тем более что бабка была абсолютно права. Кони ему достались действительно хорошие. Молодые, здоровые. А главное, словно специально, две пары. Два жеребца и две кобылы. Хотя именно этот момент Елисея слегка настораживал. Обычно для нападения горцы использовали меринов.
Более сильные и спокойные, они не реагировали, если чуяли рядом кобыл, так что не раскрывали засаду раньше времени и не создавали своим седокам проблем. В общем, многое в этом деле было непонятным. Но больше всего Елисея удивляла погоня за девчонкой. Зачем было ее ловить, если она по их обычаям еще не считается невестой? Похищение ради выкупа, или в горах что-то затевается? В общем, как всегда, вопросов много, а ответов нет. Остается только ждать, когда беглянка придет в себя.
– Блин, а если она по-русски не говорит? – спохватился Елисей. – Вот это будет засада. Получится, ты ей про Ивана, она тебе про болвана. Ладно, поживем – увидим. Надеюсь, бабулька моя и тут выход найдет. Вот уж у кого поучиться стоит. Кремень бабка, – с улыбкой похвалил он родственницу, ритмично взмахивая косой.
* * *
Следующие четыре дня прошли спокойно. Елисей занимался своими делами, попутно экспериментируя с оружием. Даже умудрился сделать в опустевшей кузнице новую пулелейку под свой карабин. Чего ему это стоило – отдельная баллада. Бабка, как-то проходя мимо, услышала его высказывания, и потом сутки сторонилась парня, каждый раз крестясь и укоризненно качая головой. С трудом помирились.
Сделал он и отливку для утяжеления рукоятей метательных ножей. Пустив на это дело старые кинжалы, которые нашел в сундуках в брошенных домах, Елисей сбил с них рукояти и, немного сточив лезвия клинков, обмотал черенки веревкой из конского волоса. Три аркана он взял с убитых им горцев. Потом эти веревки были обтянуты чехлом из мокрой кожи. Высохнув, она обтянула рукояти, делая их удобными в руке. В итоге парень получил десяток обоюдоострых ножей, с клинком примерно двенадцать сантиметров и рукоятью без гарды. Окончание рукояти было утяжелено двумя свинцовыми пластинами, которые держались за счет отверстия в черене под клепку.
Обычно рукояти на кавказских кинжалах держались на двух заклепках, и только позже, с развитием технологий, мастера стали применять резьбовые соединения. Но и то не всегда. Этим Елисей и воспользовался, переделывая их в метательные ножи. Бабка, увидев новшество в его арсенале, только охнула и руками развела. Сам же Елисей только многозначительно посмеивался. Впрочем, парень отлично понимал, что вдаваться в подробности при обсуждении таких новшеств означает выдать себя с головой.
Он и так то и дело косячил, путаясь в местных реалиях или выдавая на-гора знания, которых у подростка просто не могло быть. Чего только стоило его изобретение фургона. Здесь таким транспортом не пользовались. Поэтому пришлось врать, что вспомнил чей-то рассказ о цирке. Ведь подобные фургоны использовались именно там. И именно воспоминание о передвижных цирках навели парня на эту работу. Выслушав его, Степанида задумчиво хмыкнула и, неопределенно пожав плечами, махнула на это дело рукой.
Придумал и придумал. Тут других забот хватает. А на пятый день в себя пришла девчонка. Вернувшись с сенокоса, Елисей умывался у колодца, когда бабка выскочила из дома и, подскочив к нему, с заговорческим видом сообщила:
– Утирайся и со мной ступай. В себя пришла твоя красавица, – поддела она удивленного парня.
